лишились дара речи. Фэн Синь собирался поднять шум, но Му Цин схватил его за руку, посмотрел строго и прошипел:
– Его высочество смолчал – и ты не лезь.
Се Лянь действительно не издал ни звука. Не зная, что и думать, Фэн Синь решил пока отступить, но в его взгляде по-прежнему полыхал огонь.
Из толпы раздалось смущённое:
– Это… как-то неуместно, вам не кажется? Всё же наследный принц…
– Ой, какой там принц?! Сяньлэ больше нет!
– Вы ошибаетесь, наступить на духа поветрия – дело благое, он вам ещё спасибо скажет!
– Вот как? И за что же? – неожиданно вмешался Се Лянь.
Умник ничуть не смутился:
– Ты пороги в храмах видел? Богачи платят за них бешеные деньжищи! По изваянию топчутся тысячи людей, и каждый раз, когда на него наступают, искупается часть грехов, накапливается добродетель. А значит, эту статую можно хоть ногами попирать, хоть плеваться в неё – и этим мы даруем заслуги наследному принцу. Он радоваться должен!
Се Лянь не мог больше это слушать и отвесил балаболу оплеуху. Толпа взорвалась от возмущения, началась потасовка, поднялся крик.
– Ты что творишь!
– Наших бьют!
– Кто тут чинит беспорядки?
У Фэн Синя и без того давно чесались кулаки, он без раздумий присоединился к драке, а следом и Му Цин – правда, неизвестно, по своей воле или его случайно затянуло в общую свалку. Никто из троицы не остался в стороне. Безусловно, все они были умелыми воинами, но им противостояла целая орава, к тому же Му Цин вовремя привлёк к себе товарищей и напомнил вполголоса, что убийство простых смертных не входит в их планы. В разразившемся хаосе с Се Ляня несколько раз чуть не сорвали белую ленту, но обошлось. В итоге душу бывшие небожители отвели, но работы лишились.
Они возвращались домой вдоль реки – помятые и печальные. Замедлив шаг, Му Цин, лицо которого было разукрашено синяками, проворчал:
– Трудились весь день не покладая рук, а из-за этой драки остались ни с чем!
Фэн Синь вытер кровь с губы:
– В такой момент ты ещё про деньги думаешь?
– Именно сейчас о них и надо думать! Живём впроголодь! Что бы ты ни сказал, правда от этого не изменится: без денег никуда! Вы что, не могли сдержаться?
Се Лянь молчал, а Фэн Синь заспорил:
– Да как тут сдержаться? Они сделали из него порог, чтобы ноги вытирать! Разумеется, тебе легко говорить: не по тебе же будут топтаться!
– С тех пор как мы потерпели поражение в войне, мы не в первый раз сталкиваемся с подобным. Скажу тебе больше: ещё не раз столкнёмся. Пока его высочество не привыкнет к этому, боюсь, нормальной жизни у него не будет, так что лучше бы смириться поскорее.
– Привыкнет? К чему привыкнет? К унижениям? К тому, что смертные вытирают об него ноги? С чего он должен привыкать к подобным вещам? – кипятился Фэн Синь.
– Ладно! Хватит ругаться. Разве такой пустяк стоит ссоры? – раздражённо оборвал их перепалку Се Лянь. Оба тут же угомонились, и после небольшой паузы принц добавил: – Пойдёмте. Надо найти повозку для матушки с отцом. Мы должны покинуть город сегодня же вечером.
– Хорошо, – отозвался Фэн Синь.
Они вдвоём прошли вперёд несколько шагов и вдруг обнаружили, что Му Цина рядом нет. Принц обернулся и в недоумении окликнул:
– Му Цин?
Тот долго не отвечал, а затем пробормотал:
– Ваше высочество, мне нужно вам кое-что сказать.
– Слушаю.
– Ну что опять? – вмешался нетерпеливый Фэн Синь. – Никто с тобой не спорит, тема закрыта. Чем ты недоволен?
– Я хочу уйти, – выпалил Му Цин.
Повисло молчание. Ещё до этих слов в душе Се Ляня зародилось дурное предчувствие, а теперь у него и вовсе перехватило дыхание. Фэн Синь решил, что ослышался:
– Что ты сказал?
Му Цин выпрямился, в его чёрных, как обсидиан, глазах читалась решимость. Он отчеканил с каменным лицом:
– Пожалуйста, позвольте мне уйти.
– Уйти? А как же его высочество? А государь с государыней? Что с ними будет? – недоумевал Фэн Синь.
– Простите, я ничего не могу поделать.
– Нет, что значит «ничего не можешь поделать»? – не унимался Фэн Синь.
– Государь с государыней – родители его высочества, а у меня тоже есть мать, и она нуждается в моей заботе. Я не могу оставить её ради чужих людей. Прошу меня понять и простить, я больше не стану следовать за вами.
У Се Ляня закружилась голова, и он прислонился к стене.
– Это настоящая причина? Почему ты раньше об этом не говорил? – холодно спросил Фэн Синь.
– Это одна из причин. Другая заключается в том, что мы оказались в плачевном положении, но у нас совершенно разные представления о том, как из него выбираться. При всём моём уважении, если так продолжится, то и десяти тысяч лет не хватит, чтобы всё исправить. Ни к чему больше строить совместные планы, здесь наши пути расходятся.
Фэн Синь злобно ухмыльнулся, кивнул и обратился к Се Ляню:
– Ваше высочество, вы слышали? Помните, что я вам тогда говорил? Если вас низвергнут, он сбежит первым. И, видите, я был прав.
Му Цина, казалось, задели эти слова, но он ответил тем же ровным голосом:
– Не надо меня винить, я лишь сказал правду. Каждый сам себе хозяин, никому от рождения не предначертано быть центром мира. Возможно, тебе нравится, что твоя жизнь крутится вокруг другого человека, но это не значит, что все такие же.
– Довольно этих сопливых отмазок! Противно слушать! Просто скажи: «Я неблагодарный». Что, не можешь?
– Хватит!
Услышав голос Се Ляня, оба прекратили перепалку. Принц отнял руку от лба, повернулся к Му Цину, некоторое время пристально смотрел на него, а затем сказал:
– Я не люблю никого заставлять. – Му Цин поджал губы и по-прежнему стоял, вытянувшись, как стрела. – Можешь идти, – добавил Се Лянь.
Му Цин взглянул на принца, молча поклонился, а затем действительно развернулся и ушёл.
Фэн Синю это показалось просто немыслимым. Проследив за тем, как силуэт бывшего товарища исчезает в ночи, он воскликнул:
– Ваше высочество, вы вот так отпустили его?
– А как иначе? – вздохнул принц. – Я же сказал, что не люблю никого заставлять.
– Вот негодяй! Кем он себя возомнил? Просто взял и свалил?! Удрал! Да чтоб его!
Се Лянь присел на корточки у реки и потёр переносицу.
– Оставь. Если сердцем он уже не с нами, как его удержать? Связать верёвкой и заставить стирать мою одежду?
Фэн Синь не нашёлся с ответом, опустился на землю рядом с принцем, подумал немного, а потом снова выругался:
– Мать его, ну каков мерзавец! Жить в достатке – это он пожалуйста, а стоило столкнуться с трудностями, так сразу смылся! Ишь, не может он! Забыл, как вы были к нему добры!
– Я сам просил его не зацикливаться на этом, и тебя тоже… Незачем постоянно тыкать в это носом.
– Но нельзя же вот так взять и выбросить всё хорошее из
