– Сита! – резко крикнул Аманар.
Не глядя по сторонам, с'тарра зашагал через лагерь и упал перед волшебником на колени. Нетерпеливый жест его господина вынудил его подняться на ноги и что-то прошептать ему на ухо.
Конан не мог ни слышать того, что сообщил ему слуга, ни видеть лица Аманара, но скрежет ногтей по посоху выдал его. Киммериец понял, что ему не понравилось то, что он услышал. Талбор, подумал он тотчас. Аманар сделал с'тарра знак замолчать и повернулся к Кареле.
– Мне, к сожалению, нужно возвращаться, – сказал он. – Неотложное дело требует моего присутствия.
– Я надеюсь, ничего серьезного, – сказала она.
– Не особенно значительное, – уверил ее волшебник, но его губы сложились в узкую щель в короткой черной бороде. – Я жду тебя утром. Спокойной ночи.
Он повернулся к Конану:
– Подумай как следует, прежде чем принять решение, киммериец. Есть гораздо худшие вещи, чем та, которую я предлагаю. Сита!
Волшебник зашагал из лагеря, с'тарра следом за ним. После того, как чешуйчатая тварь исчезла из глаз, в лагере быстро оживилось прежнее веселье. Ордо подобрался к Конану и Кареле.
– Терпеть не могу этих ящериц, – заявил одноглазый заплетающимся языком. Он все еще держал обнаженный палаш в руке и кубок – теперь уже пустой. Он немного покачался на ногах, прежде чем снова заговорить. – Когда мы покинем эту проклятую долину и снова займемся вещами, в которых мы кое-что понимаем? Когда мы выйдем на караванную дорогу?
– Ты сильно пьян, мой старый пес, – сказала Карела почти нежно. – Сперва проспись, потом мы снова будем разговаривать.
– Сегодня ночью я был в крепости, – сказал Конан спокойно.
Зеленые глаза Карелы, казалось, хотели просверлить его насквозь, когда они уставились в его – синие.
– Ты идиот! – прошипела она.
Ордо воззрился на обоих с полуоткрытым ртом.
– Подвески у него, – невозмутимо продолжал киммериец. – И танцовщицы. Во всяком случае, две из них. Три остальных бесследно пропали. Я уверен, что он их убил.
– Рабынь? – возмущенно вскричал Ордо. – Кто сделал бы такое? Даже волшебник...
– Не ори так громко, – приказала Карела. – Я разве тебе не говорила, чтобы ты не употреблял этого слова, пока я тебе не разрешу, чтобы не беспокоить зря людей? А ты, Конан, что за чушь ты несешь? Если танцовщицы пропали, то он их, наверное, продал. А твоя милая Велита тоже среди них?
– Нет, – проворчал Конан. – Но почему ты все еще так злишься на ее счет? Ты знаешь, что между нами ничего нет, чего нельзя сказать о тебе и Аманаре, судя по тому, как он тебя ощупывает.
– Нет! – вскрикнул Ордо и положил руку ей на плечо. – Не Аманар! Не с тобой! Я гордился, я был рад, что ты взяла Конана в свою постель, но...
Карела с пылающим лицом резко прервала его:
– Заткнись, старый болван. Что я делаю – и с кем, – касается только меня одной! – Ее глаза метали зеленые кинжалы, которые она охотно воткнула бы в Конана, когда она повернулась и зашагала прочь.
Проходя мимо, она вырвала у Абериуса фляжку из рук и приложила ее к губам. Ордо потряс головой.
– Почему ты ничего не говоришь, Конан? Почему ты ее не удержишь?
– Она свободна делать все, что ей вздумается, – холодно отозвался киммериец. Его гордость все еще была оскорблена воспоминанием о том, что она терпела на своих плечах руки Аманара. – Я не имею права делать ей замечания. Почему тогда ты ее не удерживаешь?
– Я слишком стар, чтобы наживать себе колотье в боку, – фыркнул Ордо. – Твоя Велита и в самом деле в крепости? Я спрашиваю себя, почему же тогда ты не взял ее и подвески с собой и не смылся отсюда.
Он описал палашом широкую кривую.
– Она связана чарами. – Конан вздохнул и рассказал, какой он нашел Велиту, и что она ему сказала.
– Стало быть, он нас обманул, – сумрачно пробурчал бородач, когда Конан закончил говорить. – А если он не сказал нам правды о подвесках и танцовщицах, то тогда в чем еще он нас обманул?
– Да почти во всем. Я хотел бы рассказать Кареле, что он сделал с Велитой, чтобы она убедилась, что он за человек, но если я скажу ей это теперь, то поставлю на карту все.
– И еще расскажет это Аманару, чтобы он посмеялся над твоей ревностью. Или над тем, что она считает ревностью, – поспешно добавил он, когда рослый киммериец бросил на него яростный взгляд. – Что мне делать, Конан? Даже сейчас не могу просто бросить ее в беде.
Конан вытащил свой меч на несколько ладоней из ножен и снова засунул его в ножны.
– Держи саблю наготове и глаза открытыми. – Его взгляд бродил по фигурам разбойников, которые, напившись, лежали возле костров. – И смотри, чтобы ее псы каждую минуту были готовы выступить. Конечно, так, чтобы она или Аманар этого не заметили.
– Ты не слишком многого требуешь, а, киммериец? Что ты задумал?
Конан внимательно посмотрел сквозь мглу в направлении крепости, прежде чем ответить. Даже в этой давящей черноте стены были заметны еще более черной тенью.
– Я убью Аманара, освобожу Велиту, украду подвески и вернусь в Шадизар. Не более того.
– Не более того, – простонал Ордо. – Мне нужно чего-нибудь выпить.
– Я тоже не откажусь от глотка, – тихо сказал Конан.
Ночь тяжело давила на его плечи. Эта долина – не то место, где он хотел бы встретить смерть.
Глава 22
Удивительная темнота царила в долине. Она сопротивлялась утру и сперва превратилась в серые сумерки, прежде чем кроваво-красное солнце поднялось над горами, и прямой дневной свет проник сюда только к полудню. Но Конан был единственным во всем лагере, кому это вообще было заметно, потому что все остальные спали после попойки. Когда солнце послало наконец последний угасающий луч в долину, он отправился к источнику, который струился из-под скалы недалеко от лагеря.
Он зачерпнул воды руками и выпил. Рассерженно заворчал. Даже несмотря на то, что вода была холодной, она казалась пресной и была похожа на все остальное в этой скудной, мрачной долине. Одного глотка ему хватило, остальное он использовал для умывания. Потом огляделся.
На крепостных стенах с'тарра-часовые ходили по кругу, но ничего особенного не двигалось, кроме нескольких парящих в небе стервятников. Он сердито спросил себя, как вообще Велита могла пережить возвращения Аманара. Волшебник явно не осведомлен еще, как далеко завели его ночные прогулки – по меньшей мере, в крепости все, кажется, спокойно, и волшебник не посылает с'тарра, чтобы они его схватили и покарали прямо на месте. Но это в любом случае не означает, что девушке не приходится тяжко.
– Сегодня ночью! – поклялся молодой киммериец.
Абериус задрал голову к воде и упал при этом на колени. Он уставился на Конана равнодушным взглядом. По всей вероятности, воздействие чересчур обильных возлияний сказывалось, и он утратил свою всегдашнюю враждебность. Хорек плеснул себе пригоршню воды в лицо и несколько горстей вылил за шиворот, а потом, не сказав ни слова, шатаясь, ушел в лагерь. Сразу после него явился Ордо. Он вытянулся на земле и засунул голову в воду.
Как раз в тот момент, когда Конан поспешил к нему, чтобы вытащить его из воды, потому что он явно не думал это делать сам, он вынырнул и встряхнулся. Сквозь спутанные волосы он взглянул на Конана.
– Эта вода действительно совершенно безвкусная, – проворчал он, – или это вино сделало мой язык нечувствительным?
– И то, и другое, – насмешливо ответил Конан. Ордо простонал и снова засунул голову под воду, но на этот раз так, чтобы пить.
– Ты видел Талбора, Ордо?
– Я не видел ничего, кроме внутренней стороны своих век. Оставь меня в покое, я хочу поразмышлять, должен ли я жить или умереть.
– Вчера в то же самое время, что и я, Талбор был в крепости.
Ордо оперся на локоть и брызнул себе воды в лицо.
– Тебе это непременно нужно было сказать мне тогда, когда у меня такая голова! Ты думаешь, что этот тип, похожий на ящерицу, из-за этого и увел Аманара в крепость?
