Тони быстренько взглянул на данные сенсора, чтобы убедиться, что ТОТ не сдует внезапным порывом ветра. Условия, однако же, были идеальными. Даже солнце подыгрывало ему, держась подальше от экрана.
«Три метра, — мысленно считал Тони, твердой рукой управляя судном. — Полтора».
Вдруг в его мозгу промелькнула безумная мысль — весьма не вовремя, что вообще свойственно безумным мыслям.
«Сделаю-ка я бочку [1]!»
Однако здравый смысл всё же победил, и Тони переключился на то, чтобы совершить идеально профессиональный вертикальный спуск. Приземление как из учебных пособий, никакого выпендрежа и рисовки.
Точнее, идеальное приземление — это то, что он собирался сделать, но за секунду до того как алюминиевые колеса коснулись крыши «Делориана», Говард Старк положил руку на руку сына.
— Папа, не надо! — запротестовал Тони, пытаясь отстраниться, но его крепко держали цепкие пальцы отца.
— Смотри внимательно, — сказал Говард Старк.
Тони ничего не оставалось делать, как повиноваться, и он следил за тем, как заостренный нос самолета сильно накренился, прочертив на поверхности «Делориана» длинную полосу.
— Но это ты сделал, а не я!
— Не волнуйся так, — ответил Говард Старк. — Это же просто игрушка, забыл?
Тони вырвал руку из-под пальцев отца, оставив геймбой в его руках. Он подбежал к окну — и в тот же момент нос его бесценного ТОТа ткнулся в ветровое стекло бесценной папиной машины.
Отец поморщился, но, кажется, не сильно расстроился. По правде сказать, если подумать, разве мог легкий, как пушинка, самолетик нанести машине какой-то существенный урон?
Даже если к двери грузового отсека была приклеена жвачка.
Но, как оказалось, все было совсем не так.
Как и большинство взрывов, этот случился до того, как мозг осознал, что происходит. Но когда Тони переиграл произошедшее в памяти, замедлив, кадр за кадром, он вспомнил ярко-белую вспышку, вслед за которой возникло яркое пламя размером с дыню. Лобовое стекло «Делориан» исказилось, как какая-то мембрана, а потом рассыпалось на бесчисленное множество мелких осколков (если быть занудой, то вовсе не бесчисленное), а потом вся крыша рухнула, как будто на нее наступил огромный невидимый железный ботинок.
Все, о чем Тони мог думать в тот момент: «Ненавижу дыни».
Он будет ненавидеть их до конца своих дней, но никогда так и не осознает, откуда идет это чувство.
Потом здание сотрясла взрывная волна, за которой последовала тепловая, а дальше началась целая какофония расходящейся кругами автомобильной сигнализации.
В запланированной системе взрывов этот не был крупным или каким-то особенным. Уж точно не для Говарда Старка — его даже не вызвали никуда на ковер, чтобы он объяснил, что происходит.
Достаточно крупный, чтобы направить на место взрыва охранников. Но не настолько, чтобы действия Говарда Старка привели к шумовому загрязнению.
«Что бы ни доказывала эта демонстрация, — думал Тони, — кроме, разве что, факта, что мой отец иногда случайно теряет оружие».
Что, собственно говоря, не было сюрпризом ни для кого из работников корпорации.
Тони удивился, почувствовав руку на своем плече.
— Теперь ты понимаешь, Тони? Понимаешь?
Тони ничего не понимал, и ему не хотелось злить отца своими нелепыми предположениями.
— Нет, не понимаю, папа. Не понимаю. Ты расплавил мой самолет о свою любимую машину.
— Верно, — ответил Говард. — Потому что лучше один раз увидеть, чем тысячу раз прочитать, а один раз увидеть взрыв — еще в миллион раз важнее.
— Все еще не понимаю. ТОТ был создан с мирными целями.
— Именно так, — ответил отец. Он повернул Тони к себе и чуть наклонился, чтобы заглянуть ему в глаза. — Тебе понадобился год, чтобы построить этот дрон, а мне хватило двух секунд, чтобы уничтожить его с помощью жвачки и маленькой гранаты, потому что ты выдал мне все, что мне было нужно. Не раскрывай свои секреты, Тони, — вообще никому не раскрывай — иначе они неминуемо обернутся против тебя.
Впоследствии Тони часто задумывался, зачем отец держит мини-гранаты в ящике стола, и вообще — законно ли это.
— Почему тебе вообще захотелось это сделать?
— Потому что мы все так делаем. Все люди. Мы создаем оружие. Все, что мы конструируем, так или иначе превратится в оружие, и только дурак или ребенок этого не понимает. Если бы твой гуманитарный самолет попал в руки врагов, они бы отправили его нам обратно нагруженным оружием. Понимаешь?
Тони все понял, но ему не понравилось это осознание, и он открыто заявил об этом отцу.
— Тебе не обязательно должно это нравиться, — ответил Говард Старк. — Просто необходимо помнить только что увиденное и понять, что это принцип, по которому живет человечество. В нашем мире нет игрушек. Все они — просто недоделанное оружие. И оружие всегда останется самым главным достижением нашей цивилизации.
Тони вновь посмотрел в окно на узкую струйку черно-голубого дыма, идущую из двигателя «Делориан».
— Я никогда не забуду то, что ты мне сегодня показал, папа, — ответил он, зная, что это правда. Может быть, методы обучения отца были чересчур жесткими, но основную мысль его сын отлично уловил.
— Молодец, Тони, — сказал Говард Старк, отдавая геймбой мальчику. — Когда-нибудь ты станешь управлять этой компанией, и основной твоей задачей тоже станет защита своего отечества. Игрушек для этого будет недостаточно. Понял? А теперь я возьму с тебя обещание, что ты продолжишь мою работу, когда придет твое время.
Тони смотрел на геймбой в своих руках и знал, что где-то подобную технологию уже разрабатывает оборонный подрядчик. Возможно, как раз «Старк Индастриз».
— Я даю тебе слово, папа, — произнес он. — Никаких игрушек, только оружие.
И если когда-нибудь кто-нибудь спросил бы его, в какой момент закончилось его детство, Тони назвал бы именно этот день. Ну и, разумеется, автомобильную аварию, произошедшую буквально через пару недель на калифорнийском шоссе Пасифик Коаст, в результате которой погибли его отец и мать.
После этих событий Тони Старк никогда уже не сможет смотреть на игрушки прежним взглядом. Он перестанет играть в них на долгие годы. А когда вновь начнет, его детские строительные кубики и наборы юного физика станут гораздо более серьезными. Тони Старк будет разрабатывать игрушки, пока они не станут более опасными, чем любые развлечения его детства.
Новые игрушки от Старка были вооружены и взрывоопасны и тоже могли летать. Честно говоря, они больше и не были игрушками — они стали оружием.
Шесть метров над Ирландским морем, наши дни
Тони Старку снилось, что он летает. Но это был не просто некий полет фантазии. Это был особый полет — вокруг вулканических пиков на Гавайях с особенной, невероятно
