Ознакомительная версия.
Чуть в отдалении стоит сухопарый тип с равнодушной, слегка скучающей физиономией, отдаленно напоминающей породистую морду стареющего гончего пса. Судя по бронзовой бляхе с изображением ястреба, это местный квартальный дознаватель. Рядом с ним расположился обладатель серебряного значка с чеканным силуэтом волчьей головы, означающим власть над городскими блюстителями порядка – блондин средних лет, уроженец здешних краев либо же соседней Бритунии.
На лестничных площадках, расположенных в обоих концах узкого коридора, маются стражники. Сверху, перегибаясь через перила, таращатся на происходящее растрепанные и на удивление молчаливые девицы вкупе с прислугой.
Застывшая живая картина приходит в движение при появлении гвардейца, несущего на отлете свой зловещий трофей.
– Вот, извольте видеть, рука, – чуть невразумительно докладывает стражник. – В капусте валялась. На ней кольцо – дорогое, с самоцветом…
– Еще что-нибудь нашли? – осведомляется пожилой дознаватель.
Стражник мотает головой, и, спохватившись, рявкает:
– Никак нет! Ищем!
– Раз кольцо – значит, нам попалась исчезнувшая конечность малопочтенного Унтамо, – вполголоса замечает владелец серебряной волчьей головы. – Остальное наверняка разбросано поблизости… Ну, кто из доблестных стражей желает прославиться, спасая бедную девицу? Рэф, друг мой, ты по-прежнему уверен, что сию особу нужно полагать свидетелем, а не виновницей случившегося?
– Я полагаю, месьор Грайтис, что сперва нужно ее оттуда извлечь и привести в себя, – Рэф коротким взмахом руки подзывает неохотно сдвигающихся с места гвардейцев и отодвигается в сторону, гостеприимно открывая им вход в пропахшее страхом и смертью помещение. – Мне также затруднительно представить, чтобы хлипкая девчонка-недомерок могла расправиться с двумя взрослыми мужчинами.
– Один из которых являлся известным гиперборийским магиком с законным, подверженным лично королем Пограничья, разрешением на занятие таковым ремеслом, – уныло завершает фразу Грайтис, – а также представлял в Вольфгарде двор Халоги. В посольстве нас заживо сожрут, когда узнают… Отчего этому ублюдку приспичило наведаться сюда, а не в приличное заведение госпожи Зифты? А, хозяин? Что он у вас забыл?
Цвет физиономии владельца «Снежной ящерицы» меняется с болотно-желтоватого на бледно-синеватый. Такой краской на жестяной вывеске изображена шкура зверя, давшего название постоялому двору. Он нерешительно мнется, локтем подпихивая супружницу – то ли ожидая совета, то ли напротив, предупреждая о молчании. Собравшись с духом, бочком придвигается к месьору Грайтису и начинает вполголоса объяснять, помогая в особенно затруднительных местах взмахами рук и выразительными гримасами. Хозяйка поддакивает, но, когда стражники выволакивают из каморки завернутый в половик труп, оставляющий на полу размытую кровавую полосу, не выдерживает и убегает, негромко подвывая.
– Получается, Унтамо навещал твоих красоток почти каждую седмицу? – деловито переспрашивает Грайтис. – Желая при том близкого общения с особами как можно более юных лет? И непременно приводил с собой телохранителя, а то и двух? Они торчали под дверью или дожидались его в общем зале? Нынче все происходило, как обычно?
– Он явился незадолго до полуночи, – запинаясь, вспоминает трактирщик. – Потребовал Мави – чем-то она ему приглянулась, он уже третий раз к ней шастал – и поднялся наверх. Охранник, как водится, остался в коридоре. Вон там сидел, – он указывает на опрокинутую скамью почти напротив двери. – Перед самым рассветом как начали голосить на весь дом! Сторож, наверное, вскочил спросонья и бросился выручать хозяина. Мы-то замешкались, когда прибежали, тут уже все было… вот такое. Эти двое лежат, не шелохнутся, а девка забилась в угол и завывает.
– Понятно, – Грайтис рассеянно кивает и начинает распоряжаться: – На три-четыре дня всех гулящих красоток отсюда долой. Комнату мы запрем и опечатаем. Лучше бы тебе и таверну прикрыть, но ярмарка на носу… Ты же предпочтешь удавиться, чем упустить постояльцев, верно? Поглядывай за спину – вдруг гиперборейцы возжелают отомстить за убиенного сородича. А сейчас соверши полезное дело: быстренько раздобудь повозку и две большие холстины. Эй! – он заглядывает в комнатушку, где стражники примериваются, как бы половчее стащить с кровати тело мертвого колдуна. – Уведите сперва девчонку. И поосторожнее там, чтобы покойник на части не развалился!
Мави не сопротивляется, когда две блюстителей пробираются к ней и поднимают на ноги. Шатаясь, она послушно ковыляет к двери, глядя прямо перед собой отсутствующими, чуть косящими глазами. Кто-то догадался принести широкий плащ и набросить его на плечи девушки. Она стоит, сгорбившись и неуклюже топчась по выскобленным доскам босыми ногами, оставляющими липкие темные следы.
– Куда ее, ваша милость? – спрашивает один из гвардейцев. – В городскую тюрьму или?..
– В крепость, – быстро переглянувшись с Рэфом, решает месьор Грайтис. – Подыщите комнату с хорошим засовом и не оставляйте без присмотра. Да, пусть ее как можно быстрее осмотрит лекарь. Прочим знать об этой девице необязательно… особенно аквилонцам. Все меня поняли?
* * *
Позаимствованная на конюшне «Снежной ящерицы» подвода, запряженная гнедым мерином почтенных лет, бодро громыхала по окраинным улицам, направляясь к Закатному кварталу. На дне возка, прикрытая холстиной и старыми мешками, таилась пара продолговатых предметов, иногда перекатывавшихся из стороны в сторону и слегка подпрыгивавших.
Следом топали стражники, шагах в десяти за ними – вроде бы сопровождая подводу и в то же время сами по себе – ехали двое верховых, без труда узнаваемых почти каждым жителем столицы Пограничья: вольфгардский ширриф Грайтис и его доверенный помощник, писец и дознаватель Рэф. О последнем шептались, будто он умудряется узнавать о любой мелочи в городе едва ли не раньше, чем та начнет происходить. Парочка столпов городской власти выглядела на удивление мрачно, на приветствия не отвечала и между собой не разговаривала. Это казалось столь зловещим и необъяснимым, что позади таинственной процессии вскоре возникла еще одна – из любопытствующих, желающих узнать, куда, собственно, держит путь месьор Грайтис.
Повозка остановилась в конце Медовой аллеи, подле внушительных, окованных потемневшими железными полосами ворот большого подворья, возведенного наособицу. Мало кто из горожан решился бы явиться сюда по доброй воле, да и сами владельцы усадьбы, где размещалось посольство Гипербореи, не славились гостеприимством. Лет двести тому назад часть Пограничья краткое время пребывала под властью обитателей полуночной стороны Граскаальского хребта. Те времена по сию пору звались «гибельными», а Гиперборея при каждом удобном и неудобном случае напоминала о былом праве на кусок чужой земли, подтверждая его набегами на рубежи соседей.
Ознакомительная версия.
