Тимофея я приметил издали. Рослый, широченный, бородатый, он крутился перед витринами универмага, вполголоса инструктируя лоточников и не забывая лыбиться прохожим, потенциальным своим клиентам. Мне тоже улыбнулся – сперва по инерции. Затем узнал и расплылся еще шире.
– Какие люди! – пророкотал он, раскидывая лапища. – Явление Шатуна народу. Не часто, но случается.
– Зато ты мелькаешь за пятерых, – отбрыкнулся я. – Еще не кончился завод?
– Раньше меня похоронят, – заверил Тимофей, будто и на кладбище собирался хлопотать да зазывать покупателей. И вскинул палец: – О как!
Я хотел было развить тему, но тут мое внимание привлекла чудная сценка. На другой стороне улицы, в тесном магазинчике, двое бесстрастных типов обыскивали полицейского. Третий, облокотясь на узкий прилавок, строчил что-то – видно, составлял протокол. Немедленно я нацелил на витрину «слухач» и будто проник сквозь стекло.
– Ну мужики, – скулил злосчастный коп, глядя в пол, – ну че вы? Будьте ж людьми! У меня… это… семья, дети. Отпустите, а?
Кажется, он даже готов был пролить слезу. По крайней мере очень старался, громко шмыгая носом, а увесистым кулаком тер глаза. Хотя на бедствующего не походил: раскормленный, мордатый, на шее поблескивает золотая цепь. Сколько раз я видел таких же, лениво фланирующих вдоль прилавков, провожаемых угрюмыми взглядами торгашей. И не поймешь сразу, бандиты это или законники, – тем более, те и другие часто обряжаются в камуфляж.
– Уже не первого подлавливают, – удовлетворенно заметил Трофим. – Черт знает, может, и наведут порядок!..
– Не по чину брал? – фыркнул я. – Коп должен одариваться сверху, а не хапать сам. Так это ж не значит, что станут меньше грабить. Кстати, что за типы его шмонают?
– Из внутренней полиции, сказывают. Напрямую подчинены Валуеву.
– И что, их еще не пробовали купить?
Торгаш усмехнулся:
– Как не пробовать!.. Пока без толку, насколько знаю.
– Такие дорогие, что не продаются?
– Да вроде не скупились.
– Н-да, – сказал я. – «В Багдаде все спокойно». Как перед бурей.
Наглядевшись на представление, мы с Трофимом нырнули в универмаг, пронизав завесу прохладного воздуха, и побрели вдоль стоек, обсуждая ассортимент. Народу хватало – многие и заскакивали сюда, чтоб отдохнуть от жары, а без покупки уходили редко. Как всегда, бородач интересовался у меня новинками, которые не добрались еще в наше захолустье. В отличие от Аскольда, он не искал легкой наживы, но в торговле важно опередить прочих – хоть на чуть.
Из его товаров меня насмешил «Коба», средство от тараканов.
– А средство против Коб не знаешь? – спросил я. – Похоже, это случай, когда лекарство горше болезни.
– Средств-то хватает, – ответил Тимофей. – Спроса нет. Вот «Кобу» разбирают за милую душу.
– А тебе лишь бы заработать!..
– Money-money, – уважительно произнес он. – Нынче за все приходится платить. Знаешь, сколько стоит кило железа? Пару-тройку мэнчиков.
– Получается, по твоей лавке разбросаны двадцатки да полусотни, – заметил я, кивая на стенд с гантелями. – Чего ж не запираешь в сейф?
– Ты вот зубы скалишь, а давеча один пытался вынести за пазухой пудовый блин.
– Ого!.. Наверно, не хиляк?
– Так ведь и я не слаб!
– Отделал его, да? Все ж ты куркуль.
– Конечно, не «милосердный самарянин», – спокойно признал Тимофей. – Зато не халявщик, как многие. Чужого мне не надо, но и свое за так не отдам.
– Жадный, да?
– Жадный – кто разевает рот на чужое. А я уж тогда скупой.
– Тоже ведь не достоинство?
– Я тот, кто есть. И не строю из себя благодетеля, лишь бы обирать ближних. По нынешним временам и честность – много.
– Похоже, достали тебя ворюги, – заметил я.
– Да уж, – вздохнул он. – Я чаял, тут мы достигли предела, отмеренного людям, – ан нет. Понятно, когда прут с голодухи, – но ныне-то откуда взбрык?
– Значит, недооценил ты человечью природу. «Нам нет преград».
– Нас губят две вещи, – объявил Трофим. – Зависть да лень.
– И глупость, – прибавил я.
– Это-то ладно, – не согласился он. – Мы не дурее прочих, токмо думать ленимся. И делать тож – покуда нас раскачаешь!.. А ежели кто умыслит да предпримет чего, тут ему и сделают укорот, чтоб не рыпался.
– Так ведь ты лишь и озабочен, как вынудить ближних раскошелиться, по возможности не прибегая к грабежу. Все эти твои подарки, полуоплачиваемые покупки, «счастливые» часы, «карточки покупателя»… Не стыдно играть на слабостях нации?
– Не я это придумал, – возразил Трофим. – И не отсюда это пошло, если разобраться. Хотя у нас такие приманки работают лучше, – добавил он, подумав. – Кто здесь не любит лотерей!..
– Ну, я не люблю.
– А это оттого, верно, что ни разу не выиграл.
Тут он угадал: сколько ни навязывали билетов, ни одного серьезного попадания – уж такая судьба. Так что не мне выступать с разоблачениями.
– Вот что мне нравится, – сказал я, снимая с крючьев двуствольный убойник. – Российская же работа – а какая игрушка!
– Что хорошо, то хорошо, – согласился Трофим. – Но торговать этим, – он подергал за рукав моего маскировочного пиджака, – уволь. Ни один патриот, сколько бы ни надрывался на митингах, не станет покупать себе в ущерб.
– Зато вполне может разгромить твой маркет.
– Дык было б желание – повод найдется.
С сожалением я повесил убойник на место. Черт знает, не люблю ж охоты, тем более на людей, – но к оружию питаю слабость. Атавизм, видимо.
– А как складываются отношения с Двором? – поинтересовался я. – Про бандитов не спрашиваю.
У Тимофея сразу убавилось благодушия – в широком лице, в интонациях.
– Эти обалдуи не угомонятся, покуда не пустят всех по миру, – ответил он. – Их будто не волнует, что станет завтра.
– «Завтра была война», – сказал я. – Или общее благоденствие, как нам обещают. В любом случае, далеко загадывать не стоит.
В глухом гомоне, наполняющем магазин, выделились голоса, донесшиеся от одной из касс. Повернув кудлатую голову, Тимофей вгляделся в кассиршу и помрачнел пуще.
– Отрыжка социализма, – выругался он. – Послал же Бог родственницу. Впрямую не дерзит, но тон, ужимки!.. Ну как научить ее любить покупателя?
– Уволить, – предложил я. – К чертовой матери!.. Пусть помыкается по помойкам – через пару месяцев станет шелковая. Правда, ненадолго.
– То-то и оно, – вздохнул Трофим и вскинул руку, жестом направляя заведующего уладить недоразумение. – Но эта хотя бы не ворует, а сколькие горазды тащить даже у родича!.. Порчу на нас навели, что ли?
Затем, пока его снова не затянул водоворот дел, провел меня в кабинет, и там мы скоренько, больше не отвлекаясь на ерунду, обговорили то, про что другим слышать не следует. Помимо прочего я урегулировал вопрос о Клер, давней своей знакомой, просившей похлопотать за нее перед правлением гильдии. Как и ожидал, тут сложностей не возникло. Зато по второй проблеме образовалась дискуссия.
