40, а на нижнем — 24 т.
Сержант по рации связался с ротным и сообщил о чудесном превращении дерева в камень и железо. Получив команду «Вперёд!», он приказал двигаться на второй скорости на ту сторону реки. Танк, негромко рыча, преодолел около двести метров асфальтного покрытия и оказался на той стороне. Проехав вперёд ещё метров сто, машина остановилась. Чабунин тут же сообщил, что успешно переехал мост, который даже не шелохнулся под многотонной гусеничной громадой.
Он оглянулся назад и обомлел: его взору открылся видавший виды деревянный мост, по которому смогут едва разминуться две встречные конные повозки. Лёгкая дымка клубилась над дощатым покрытием моста. Сержант замер в оцепенении. Невероятность происшедшего ввергла его в состояние полного ступора. Но он являлся опытным воякой, начавшим свой боевой путь ещё под Ельней, поэтому довольно быстро вернулся в нормальное состояние и уже было открыл рот, чтобы заорать в микрофон и отменить переправу.
Семён так и остался сидеть с открытым ртом, наблюдая, как танк ротного неспешно преодолевает путепровод и выруливает к краю грунтовой дороги. Он выбрался из машины, соскочил на землю и побежал в сторону командирского танка, крича и активно размахивая руками.
Мирошниченко, торчащий из танка на пол корпуса, с тревогой следил за бегущим навстречу командиром передового танка, на ходу пытавшемуся сообщить ему что-то. Он из бинокля Петра Холдуна, который так и остался у него после злосчастного выстрела у села Шульгинка, осмотрел окрестности и не заметил никакой опасности.
Сержант подбежал к машине Мирошниченко и прокричал, указывая за спину капитана:
— Товарищ капитан! Мост!
— Что мост, — с недоумением переспросил Иван, машинально обернулся и так и застыл с открытым ртом. Он увидел то, что до него узрел Семён Чабунин: жалкую, почти ветхую конструкцию бревенчатого моста, вибрирующий воздушный поток у его начала и осторожно выползающий танк из этой дымки.
Капитан и сержант удивлённо переглянулись и сделали большие глаза. А танки один за другим через определённый промежуток времени пересекали этот диковинный мост и пристраивались за командиром на обочине.
— Разрешите, товарищ капитан, — обратился Чабунин к ротному, когда два ЗИСа обеспечения: бортовой и бензовоз проехали под деревянной аркой. Он, не озвучивая то, что, собственно, должен позволить командир, но Мирошниченко всё понял без слов и кивнул в знак согласия.
Сержант зачем-то достал из кобуры пистолет и побежал к мосту. В это время последний танк пересёк переправу. Семён взбежал на мост, преодолев лёгкое сопротивление. Ему показалось, что он на мгновение преодолел сопротивление плотной матерчатой завесы. Подкованные сапоги глухо застучали по асфальту. Перед ним вновь возник всё тот же каменный мост, который успешно переехал его танк.
Семён, не доверяя своим глазам, постучал каблуком сапог по покрытию. Асфальт отозвался глуховатым металлическим звуком. Чабунин подошёл к ограждению моста и попробовал покачать его. Попытка сдвинуть с места металлические перила не удалась. Сержант нагнулся и заглянул зачем-то под мост. Вся конструкция покоилась на двух каменных опорах. Семён, озираясь вокруг, направился назад месту остановки роты и достигнул невидимой, но слегка сопротивляющейся преграды. Он сделал шаг вперёд и остановился. Преодолевшая барьер левая нога опустилась на дощаное окончание моста. Правая нога продолжала покоиться на серой твёрдой поверхности. Чабунин вернул левую ногу назад и посмотрел вниз. Под ногами оставался асфальт. Вновь шаг вперёд и сапог с гулким звуком коснулся деревянного покрытия. Он несколько раз совершил манипуляции вперёд-назад с левой ногой и со всем своим телом.
В состоянии лёгкого офонарения он подошёл к сидящему на броне капитану, козырнул и отрапортовал:
— Товарищ капитан! Это хрен его знает что!
— Я это понял, — настороженно спросил Мрошниченко. — А конкретнее?
— Там присутствует непонятная невидимая преграда, за которой мост становится каменным, а перед нею остаётся деревянным.
— Ты хорошо всё проверил? — недоверчиво переспросил ротный.
— Так точно. Товарищ капитан, много раз.
— Вот что, сержант, с этой чертовщиной будем разбираться позже. А сейчас продолжаем движение в сторону Ново-Астрахани. Мы к полудню должны сходу взять это село и двинуться на Лисичанск.
В это время Светлана вернулась в комнату, где лежал раненый офицер и внимательно посмотрела на него. Замотанная бинтом голова и огромный синяк делали лицо мало узнаваемым. Лейтенант спал или находился без сознания, поэтому нужную информацию получить у него было делом безнадёжным.
Девушка ушла в гостиную, и хотела сесть в кресло, но почувствовала в кармане, нечто, мешающееся ей сесть. Она засунула руку в карман и достала оттуда несколько книжечек, завёрнутых в вощёную бумагу. Девушка вспомнила, что их передал ей солдатик. Она села и открыла первый документ. С чёрно-белой фотографии сомнительного качества на неё смотрел молодой мужчина лет тридцати. Света внимательно вгляделась в изображение. Что-то было в этом лице до боли знакомым. В графе «Предъявитель сего» значилось: Холдун Пётр Осипович.
Прочитав это, она замерла в недоумении. Она хорошо знала, кто такой Холдун Пётр Осипович, Герой Советского Союза. Этим человеком, её прадедом, гордилась вся её многочисленная родня. Вот только умер знаменитый предок более пятьдесят лет назад. На первой странице удостоверения личности отсутствовала дача выдачи документа. Светлана перелистнула и на третьей странице обнаружила дату рождения и место рождения: 22 июня 1909 года в селе Байдовка, Старобельского уезда, Слободско-Украинской губернии и дату выдачи пистолета: 2 января 1943 года. В Вещевой Книжке Офицера имелись записи получения различных наименований обмундирования и все они выдавались в январе 1943 года. «Но как такое может быть? — пробормотала девушка. — Это, вероятно, подделки. А может он, как это называется, реконструктор и они тут устроили игру в войну? Да, вот только раны у офицерика настоящие? А может это несчастный случай?».
Так и не придя к определённому выводу, девушка встала и направилась на кухню сделать себе растворимый кофе. В это время раненый застонал. Светлана метнулась в спальню.
— Пить, — простонал бедолага.
— Сейчас, дяденька! — пискнула девушка и бросилась на кухню. Зачерпнув из ведра ещё довольно прохладную колодезную воду, она почти бегом вернулась, приподняла голову и поднесла кружку к губам офицера. Лейтенант неуклюже принялся поглощать живительную для него влагу. Напившись, он откинулся на подушку и прикрыл глаза.
Светлана уже собралась вернуться на кухню, когда раненый прохрипел:
— Где я? И как я сюда попал?
— Вы у меня в доме, — пояснила хозяйка. — Вас принесли ваши бойцы и попросили поухаживать за вами несколько недель.
— А вы кто? — он уставился на девушку замутнённым взором.
— Я Светлана, хозяйка этого дома. — представилась девушка.
— А что это за деревня? — продолжил расспросы Пётр.
— Село Шульгинка, — с некоторой гордостью в голосе объявила Светлана.
— Шульгинка? — переспросил
