в бессилии прикрыла глаза. А что я могла сказать? Ведь Нейт узнал, что его девушка позволила Теням себя поглотить, потому что ждала от него ребенка и не видела иного выхода. И Нейт, терзаемый чувством вины, хотел умереть вслед за ней. Но я притворилась Лиллой, и каким-то образом мне удалось его удержать… Нет, это было слишком личным, слишком сокровенным. Когда Нейт будет готов, он сам поделится с Кьярой тем, чем посчитает нужным. Он, а не я.
Но сестра нежелание говорить расценила по-своему и с самого утра едва перемолвилась со мной парой слов, да и то холодным тоном.
Мое душевное спокойствие отнюдь не восстановилось, когда после завтрака Тайли отозвала меня в уголок и тихо спросила:
– А ты не знаешь, что там с Риссой? Каратели ее ищут?
Я посмотрела на шею девушки, где еще виднелись отметины от пальцев Риссы, и мне стало стыдно. Там, в Квартале Теней, остались наши друзья, которым, вполне возможно, угрожала опасность, а мне даже не пришло в голову задать столь простой вопрос.
– Я постараюсь узнать, – пообещала я.
К счастью, днем меня повели на второй этаж, и я вздохнула с облегчением.
Едва дверь в комнату открылась, я увидела, что там добавился еще один стул, и сердце радостно подскочило: Кинн! Наконец-то я его увижу! Заняв свое место, я стиснула на коленях руки, чтобы сдержать нетерпение.
Имрок Дейн, снова в маске, переговорил о чем-то с Карателем за дверью, затем сел за стол, на этот раз не заставляя меня надеть браслет с роммием, и глухо произнес:
– Не говори лишнего.
В замешательстве я кивнула – Кинн ведь и так всё знает, что мне от него скрывать?.. В этот момент дверь отворилась, и, не вытерпев, я вскочила. Но вошедший не был Кинном. Высокий, в плаще с низко надвинутым капюшоном, незнакомец шагнул вперед и театральным жестом откинул капюшон.
Я попятилась, уронив стул, и едва не упала вместе с ним.
– Амри́?.. – потрясенно прошептала я.
Это, без сомнения, была глава торгового клана Лисиц: с теми же короткими молочно-белыми волосами, благодаря которым она взяла себе имя Белая лиса. Но ее лицо… К моему горлу подкатила тошнота.
Левую половину лица женщины пересекал безобразный шрам – от брови до губы, – а оставшийся правый глаз смотрел непримиримо и жестко.
– Вира, – сипло, через силу произнесла Амри.
– Вы живы… – только и смогла выдавить я.
– Как и ты, – со смешком ответила она.
– Садитесь, – голос Имрока Дейна вывел меня из ступора, и, подняв стул, я села так, чтобы видеть их обоих.
Пока Амри шла к своему месту, я заметила, что она подволакивает ногу, и у меня неприятно свело живот. Когда мы с ней только встретились, она выглядела неукротимой, полной энергии, а теперь напоминала собственную тень.
Всё это время женщина не сводила с меня взгляда, и я еле удерживалась, чтобы не таращиться на ее шрам.
– Красотка, правда? – Она повернулась ко мне левой половиной лица, и, смутившись, я опустила голову. – Всё благодаря Утешителю Йенару.
– Что? – Я вновь посмотрела на нее. – Это он?..
Ярко-голубой глаз Амри яростно сверкнул.
– Вам с Волчонком тогда повезло, что сбежали. Иначе вы бы вряд ли выжили в той мясорубке. Ну а если б выжили, Утешитель бы вас так просто не отпустил.
– Он… Он жив?
– Хотела бы я надеяться, что сдох, но это вряд ли. Такие твари просто так не помирают.
Не уверенная в том, можно ли мне задавать вопросы, я взглянула на Имрока Дейна – он едва заметно кивнул, и я решилась:
– Что произошло, когда мы сбежали?
Женщина откинулась на стуле и, по-мужски расставив ноги, положила руки на бедра – пальцы ее были испещрены шрамами. Она криво улыбнулась.
– Генс выбыл первым. Пока мы все были заняты, он мог достать этого вшивого пса Хе́йрона, – на этих словах я непроизвольно поморщилась, и Амри, замолчав, зло прищурилась. Потом снова заговорила, но в ее голос вкрались царапающие льдинками ноты: – Ну, Генс всегда был слабаком – даже не сумел его как следует ранить. И Лайну пришлось сражаться против двоих. Он был следующим.
Я словно наяву услышала звон мечей, отчаянный цокот копыт и испуганное ржание лошадей.
– Утешитель велел Карателям сначала разобраться с Дормом, решил, что справится со мной один, – продолжила Амри. – Мне удалось его ранить, но Дорм… Его окружили. Он разделался с одним из них, прежде чем его атаковали со спины. Я бросилась на помощь, но опоздала… – Она закашлялась, затем прохрипела: – Зато отплатила за его смерть, вернула кровавый долг.
Сглотнув комок в горле, я приглушенно спросила:
– Что было после?
– После? Берне́л сбежал, поджав хвост, бросил своего покровителя. А Утешитель подарил мне этот шрам, – в ее голосе прорезалась ненависть. – Я истекала кровью, но ему и этого было мало: он прихватил камни для светового щита – и мои, и те, что я забрала у паршивых Волков. Он увел с собой единственную оставшуюся лошадь, но далеко не ушел – всё-таки я его хорошенько достала, – завалился в ближайший амбар.
– А как же вы смогли?..
– Выжить? Благодаря Волчонку. – Видя мое недоумение, Амри сухо усмехнулась. – Генс же отобрал у него камешки для щита и передал потом Дорму – они так и оставались у него. От потери крови я лишилась сознания, но, когда пришла в себя, нашла их и возвела щит. Прямо на дороге. – Ее лицо помрачнело. – Утешитель, как всегда, меня недооценил.
В голове у меня что-то щелкнуло, и я проговорила:
– «Падение Альканзара» – это вы нашли?
Амри кивнула.
– С утра, когда очнулась, искала воду и наткнулась на эту книжицу. Сначала не хотела ее брать, но подумала, что раз уж Каратель приберег ее для себя, верно, чего-то она да стоит. И я не ошиблась.
Она взглянула на Имрока Дейна – тот впервые за время разговора ожил и сказал, обращаясь к ней:
– Вы хотели задать Вире вопрос – задавайте. Мы не можем сидеть здесь целый день, предаваясь воспоминаниям.
Амри уставилась на меня пронзительным взглядом.
– Я успела уйти до того, как Утешитель меня хватился. Но вряд ли я бы от него скрылась, если бы мне навстречу не попался конь. Черный, как все лошади Карателей.
Мне тут же вспомнился конь Хейрона, которого мы отпустили. Значит, вот как – сами того не зная, мы помогли Амри?..
Женщина продолжила:
– Я бы так и проскакала мимо – едва держалась от слабости, – но у Храма Серры-на-Перепутье конь заржал, забеспокоился. И тогда я заметила свеженасыпанную могилу у стены храма. – Она понизила голос, а моего сердца коснулись ледяные иголочки: – Я хочу знать, Вира, как умер
