— Если вдуматься, то старый эрл нес сущую чепуху, — вслух размышлял Гвайнард, покачиваясь в седле. Его зингарская кобыла и сартак Конана шли голова в голову, мелкой рысью. — Шестилапое животное — это ли не бред? Добавим сюда размеры Зверя, якобы металлические клыки, и странную повадку бродить исключительно по землям баронства Остин. Конан, у тебя есть какие-нибудь соображения?
— Я варвар, мне соображать не положено, — фыркнул киммериец. — Но ты прав, никакой нормальный хищник так не поступает. Конечно, у волков, медведей или наших незабвенных болотных ящеров существует своя охотничья территория и было бы вполне разумно предположить, что искомая зверюга не нарушает границ своих владений из-за того, что опасается нападения другой такой же зверюги, возмутившейся покушением наглого собрата на ее угодья. Однако, Монстр из Остина существует в единственном экземпляре, если киммерийскому дикарю будет дозволено употребить столь ученое слово…
— Не прибедняйся, — поморщился Гвай. — Насколько я тебя знаю, мозгов в твоей голове побольше, чем у иного мэтра философии из Обители Мудрости. Знаешь, мне кажется, что Брагет не врал. Я не говорю про дворянскую честь, с ложью вроде как не совместимую. Когда надо, наши захолустные барончики могут врать напропалую, глазом не моргнув. Тут другое. Слишком убежденный вид был у старикана. И он действительно боится.
— А чего тут бояться? — перебил Конан. — Мы ж выяснили, что Зверь на людей не нападает, а только оберегает владения месьора маркграфа, возжелавшего жить в монашеском уединении. Да страшный, да противный, но поверь, я встречал существ куда более мерзких обликом, но вполне миролюбивых. Пленительная внешность — еще не показатель доброты душевной, чаще все бывает прямо наоборот.
— Ты об этом Брагету и его дружкам расскажи. Райдорцы, особенно живущие в захолустье, люди суеверные и упрямые. Если уж вбили себе в голову, что остинская чуда опасна — не переубедишь.
— Уверен, тварюга работает у маркграфа Карндона чем-то вроде пугала, — подумав, сказал варвар. — Карндон, вероятно, и впрямь занимается недозволенными делишками, наподобие некромантии или черного колдовства, раз уж выставил со своих земель кметов и поставил охранять рубежи лена незнаемого демона.
— Готов согласиться, — кивнул Гвай. — В цивилизованной Аквилонии, у всех на виду, вызывать демонов из Черной Бездны или стряпать магические отвары было бы чревато. А тут — глухомань и медвежий угол, слова «власть» и «порядок» отдаленно знакомо только обитателям больших городов… Но Монстр из Остина демоном не является — показывается днем, при свете солнца, в отличие от бесплотных тварей оставляет следы, обычной для потусторонних существ жаждой человеческой крови не отличается. Но почему шесть ног?!
— А почему бы и нет?
— Тут вступают с силу непреложные законы природы, — рассудительно сказал Гвайнард. — У всех известных живых существ, не являющихся насекомыми, четыре конечности. У насекомых — шесть. У пауков — восемь. Но медведеподобная тварь с шестью ногами? Чудеса!
— Смесь таракана и медведя, — беззаботно отозвался варвар. — Я вот помню у нас в деревне, в Киммерии, однажды народился козленок с двумя головами. Ничего особенного, такое иногда случается…
— Это исключение, уродство, — покачал головой Гвайнард. — Подобные уроды быстро умирают или не могут жить нормальной жизнью. А наш Зверь… как бы это сказать?.. вполне дееспособен. Причем на протяжении долгих-долгих лет…
Разговор и далее проистекал в том же русле. Господа охотники вспомнили полтора десятка самых необычных тварей, с которыми когда либо встречались, затем прошлись по райдорским легендам, рассказывающим о разнообразных чудищах от вполне реально существующих каттака-нов или Ронинского Триголова, до Девы-Плакальщицы и Бродячего пня, каковые наоборот, проходили по ведомству чистейшей небывальщины. Много путешествовавший Конан припомнил многочисленные байки, слышанные в самых разных землях Заката и Восхода, однако ни в одной страшной легенде не говорилось ни о чем хотя бы отдаленно похожем на обитавшее в Остине чудо. Этот монстр, как видно, являлся исключительно местной достопримечательностью.
Самое странное было в том, что предание о Звере из Остина бытовало на Полуночи Бритунии спокон веку, однако эрл Брагет на сегодняшний день являлся единственным человеком, видевшим монстра вживую. Возможно, люди сталкивались со Зверем в прежние времена, но рукописных свидетельств не оставили — это Гвай мог подтвердить авторитетно, поскольку перекопал все библиотеки Райдора, Чарнины и Пайрогии в поисках сведений о монстрах, населяющих или населявших бритунийские земли. Ни одного подробного описания, только легенды и слухи, никак не отличавшиеся достоверностью.
— Приедем — сами увидим, — оптимистично заключил киммериец. — Кстати, где предлагаешь остановиться? В баронстве Остин люди теперь не живут, постоялых дворов нет. Можно, конечно, и в лесу переночевать…
— Сейчас подумаем, — Гвайнард перебросил поводья лошади в левую руку, а правую запустил в седельную суму, откуда извлек медный тубус. — Конан, останови Гнедого, смотреть карту на ходу неудобно… Так. Давай взглянем. Тракт ведет на Полночь, через десять лиг поворачивает на Закат и пролегает через владения хорошо знакомого нам эрла Брагета. Ага, нашел! Ближайшая к Остину деревня стоит как раз неподалеку от замка его милости. Там и заночуем, а утром оставим лошадей в таверне и пешочком прогуляемся во владения Зверя. Так будет незаметнее.
— Пешко-ом? — скривившись, протянул варвар. — Почему? И потом, я не хочу оставлять сартака в конюшне у чужих людей. Еще покусает кого-нибудь!
— Верно, — огорчился Гвай, посмотрев на скакуна киммерийца. — Угораздило же тебя купить вместо лошади этого вурдалака!
Принадлежащий варвару Гнедой, хоть и походил на жеребца пуантенской скаковой породы, конем не являлся, представляя собой плотоядного хищника-сартака, вывезенного через Врата Миров с Ауруса, мира соседнего. Не столь давно имел место неприятный случай, когда голодный сартак прямиком в яслях одной из таверн Чарнины выпотрошил безобидного ослика и устроил на его останках кровавое каннибальское пиршество.
Случайно заглянувшего в стойло владельца постоялого двора тогда едва удар не хватил и Конан отлично понимал его чувства — не каждый день увидишь лошадь, пожирающую дымящееся теплое мясо близкого сородича. Кроме того, сартак вполне мог напасть и на человека, особенно незнакомого.
— Хорошо, поедем верхом, — сдался Гвай. — Одно радует: Гнедой может и за себя постоять, и нам пособить.
