— Пожалуйста, у меня не хватит сил, — с прежней мольбой в голосе настаивала девушка.
— Да что он хочет? — с нетерпением спросил я.
Он был отъявленным негодяем, пиратом, работорговцем, вором и убийцей; воплощением всех человеческих пороков. Я не испытывал к нему ничего, кроме отвращения.
— Он хочет увидеть море, — ответила девушка.
Я промолчал.
— Пожалуйста, — повторила она, — у меня не хватит сил.
Я наклонился над умирающим, перебросил его руку себе через плечо, с помощью девушки приподнял его и понес мимо кухонь, по узким лестницам на крышу здания. Она оказалась довольно пологой, и мы смогли подойти к самому ее краю, поддерживая за руки истекающего кровью, умирающего Сурбуса.
Утро было серым и холодным, но заря уже начинала заниматься.
Мы терпеливо ждали.
И рассвет наконец пришел. Солнечные лучи заскользили по рассыпанным в небе облакам, пробежали по городским стенам, вырвались из-за крыш зданий Порт-Кара, сияющей волной обрушились на воды Тамберского пролива и веселой рябью заиграли на морской глади блистательной Тассы.
Рука Сурбуса соскользнула с плеча девушки и потянулась ко мне. Я посмотрел на него. Он слабо кивнул. Глаза его уже не казались наполненными болью. Губы Сурбуса шевельнулись, но он тут же закашлялся, из горла хлынула кровь, голова его опрокинулась набок, и внезапно потяжелевшее тело безвольно повисло у нас на плечах.
Мы опустили его на крышу.
— Что он сказал? — спросил я. Девушка улыбнулась.
— Он поблагодарил вас, — ответила она. — Сказал: «Спасибо».
Я стоял, не в силах отвести глаз от сверкающей в лучах солнца блистательной Тассы.
— Люди Порт-Кара настолько любят море? — спросил я.
— Да, — ответила она. — Очень любят. Я посмотрел на нее.
— И что ты теперь будешь делать? — поинтересовался я. — Куда пойдешь?
— Не знаю, — пожала она плечами. — Опять пойду к хозяину таверны.
Я протянул руку и коснулся ее щеки.
— Тебе не стоит возвращаться, — сказал я. — Пошли со мной.
У нее на глазах заблестели слезы.
— Спасибо, — едва слышно пробормотала она.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Лума, — ответила девушка.
Мы спустились с крыши.
В кухнях меня поджидал хозяин таверны.
— Сурбус мертв, — сказал я ему. Он кивнул.
Тело его, я знал, будет опущено в канал, и воды вынесут его в море.
— Ключ, — указал я ему на ошейник Лумы.
Владелец таверны принес ключ и снял с девушки ошейник.
Она с заметным удивлением провела рукой по горлу, впервые, очевидно, за многие годы не стягиваемому жесткой полоской металла.
Когда нужно будет, я куплю ей другой ошейник, с соответствующей надписью о том, кому она принадлежит.
Мы вышли из кухни и, едва оказавшись в центральном зале таверны, остановились.
Здесь, поджидая меня, стояли семьдесят-восемьдесят вооруженных мужчин. Все — матросы Порт-Кара. Многих из них я узнал. Прошлым вечером они были здесь вместе с Сурбусом.
Я отстранил от себя девчонку и обнажил меч.
Вперед вышел высокий худощавый человек, довольно молодой, но с обветренным солеными ветрами, изборожденным морщинами лицом. У него были серые глаза и большие грубые ладони.
— Я Таб, — представился он, — первый помощник Сурбуса.
Я молча наблюдал за ним.
— Ты дал ему в последний раз увидеть море? — спросил Таб.
— Да, — ответил я.
— Значит, ты наш человек, — сказал он.
Глава десятая. СОВЕТ КАПИТАНОВ
Я занял свое место в зале, где обычно проходили заседания Совета капитанов Порт-Кара.
Приближалась к концу Первая переходная стрелка, следующая за месяцем енкара, начинающимся в день весеннего равноденствия, отмечающего в Порт-Каре, как и в большинстве гори-анских городов, начало нового года. По летосчислению Ара наступивший год был 10120-м. Я находился в Порт-Каре уже почти семь горианских месяцев.
Никто не выступил против того, чтобы я занял место Сурбуса. Его люди сами выдвинули меня.
И вот я, тот, кто некогда был Тэрлом Кэботом, воином из Ко-ро-ба, заседал теперь в составе Совета капитанов наравне с пиратами и торговой олигархией этого мрачного, зловещего города, настоящего бедствия для блистательной Тассы.
Вся власть в Порт-Каре фактически находилась в руках Совета.
Номинально над Советом стояли пять убаров города — Чанг, Этеокль, Нигель, Сулиус Максимус и Генрис Севариус, — каждый из которых отказывался признать законность и правомочность власти своих соперников.
Являясь одновременно капитанами, убары автоматически входили в состав Совета, где их места были представлены пятью, как правило, пустовавшими тронами, обращенными к расположенным полукругом креслам, на которых восседали сами капитаны. От имени каждого убара выступал его заместитель, писец, стул которого находился позади трона представляемого им убара. Сами же убары редко появлялись на заседаниях Совета, опасаясь предательского нападения наемников своих конкурентов.
Сидя за длинным столом, возвышающимся перед пустующими тронами убаров, секретарь Совета капитанов монотонно зачитывал протокол последнего заседания.
В состав Совета обычно входило около ста двадцати капитанов; иногда их могло быть немного больше, иногда, наоборот, несколько меньше.
Право быть принятым в состав членов Совета капитанов принадлежало владельцу не менее пяти кораблей. Сурбус, таким образом, не являлся одним из имеющих значительный вес капитанов, хотя в его распоряжении и находилось семь судов, перешедших теперь ко мне. Эти пять кораблей, дающих право их владельцу войти в состав Совета Капитанов, могли быть либо так называемыми круглыми кораблями с вместительными трюмами, удобными для перевозки грузов, либо длинными кораблями, или кораблями-таранами, предназначенными для ведения боевых действий. И те и другие преимущественно являются весельными судами, но оснастка круглых кораблей более основательна, с большей площадью парусов и двумя мачтами. Именуемое «круглым» судно — что, конечно, не означает его круглую форму, — обладает отношением длины бимсаnote 1 к длине киля приблизительно один к шести, в то время как на боевых галерах это соотношение выдерживается порядка одного к восьми.
Следует добавить, что эти пять кораблей должны относиться, по крайней мере, к среднему классу судов. То есть, пользуясь единицами измерения, принятыми на Земле, они должны обладать водоизмещением не менее 100-150 тонн. Я вычислил это значение, исходя из горианской единицы измерения веса, за которую принят один вейт, равняющийся десяти стоунам. Стоун, в свою очередь, равен четырем земным фунтам. Круглое судно среднего класса способно взять на борт груз весом от пяти до семи с половиной тысяч горианских вейтов. Такая система измерения веса принята во всех горианских городах Торговой палатой, единым в данной области законодательным органом Гора. Эталон стоуна, представляющий собой металлический цилиндр, хранится неподалеку от Сардара. Четыре раза в год на больших ярмарках, устраиваемых ежесезонно в окрестностях Сардара, эталон стоуна выставляется вместе с весами, чтобы официальные представители каждого города получили возможность сравнить собственный, имеющий хождение в их городе стоун с эталоном. Стоун Порт-Кара после сравнения с эталоном хранится в специальном помещении Арсенала, находящегося в ведении Совета капитанов.
