нас защищала пещера.
Кэлум сошел вниз первым, выпустив мою руку, чтобы пройти по скользким камням. Следуя за ним, я приподняла платье, чтобы видеть, куда ступаю.
Как только спустился, Кэлум протянул длинные руки ко мне и обхватил меня за талию. Приподняв с земли, он опустил меня туда, где стоял сам, так что мое тело скользнуло по его. Я почувствовала каждый его мускул, пока он держал меня на весу.
На мгновение я уставилась на мужчину, потерявшись в глубоком блеске его глаз, смотревших на меня сверху вниз. Наконец мое внимание переключилось на волны, плещущие о каменистое основание склона, и я машинально оглядела берег в поисках следов брата.
Конечно, я ничего не обнаружила, и Кэлум, казалось не обративший внимания на мои поиски, взял меня за руку и повел к заводи. Присев на корточки, я приподняла платье и заправила его между ногами, чтобы ткань не испачкалась в смеси грязи и песка.
Опустив руки в ледяную воду, я поразилась, когда поняла, что прошлой ночью полностью погрузилась в нее. В отчаянных поисках Брана я не осознавала, насколько холодно мне было, и не понимала, что могла просто замерзнуть насмерть.
– Даже не думай об этом, детка, – приказал Кэлум, привлекая мое внимание к себе.
Я поняла, что чересчур пристально смотрю на поверхность воды, по которой плыл туман.
– Это слишком опасно. Мы уже и так много времени провели на одном месте. Пора двигаться, если хотим избежать очередной стычки с Дикой Охотой.
Я смыла кровь с рук, и, как только закончила, Кэлум схватил меня за руку и повел вверх по небольшому склону к утесу.
– Как ты вообще умудрилась спуститься? – спросил он, направляясь вверх.
Кэлум посмотрел на утес, оценивая крутую стену, чтобы понять, как подняться.
– Я прыгнула, – ответила я и отметила ошеломленное выражение его лица.
Странно, что у него возник такой вопрос. Ведь он видел, как я делаю шаг в бездну и начинаю падать. Я же заметила шок на его исчезавшем из поля зрения лице.
– Ты прыгнула? Ты больная? Я подумал, ты нашла какой-то путь вниз, которого я не заметил, когда шел за тобой.
– Я ухватилась за корень, торчавший из земли, и потому не разбилась насмерть, хотя именно это и планировала сначала, – сказала я, пожимая плечами.
Кэлум скрипнул зубами.
– Значит, ты и вправду больная, – сказал он, закатив глаза к небу, словно взывая к богам, чтобы они избавили его от необходимости иметь дело с ненормальной женщиной в качестве попутчицы.
– Весьма вероятно, да, – отрезала я, стряхнув с себя его руку.
Но он снова схватил меня, притянул к себе и прижался грудью к моему позвоночнику, скользя руками по рукавам платья, пока не накрыл голую кожу моих кистей ладонями. Затем протянул руки вперед, к месту, где в камне была выемка, и заставил меня уцепиться за нее, так что мне пришлось встать на носочки.
– Отлично, детка. Теперь посмотрим, сможешь ли ты подняться, или мне придется нести тебя на руках.
Я повернулась и обнаружила, что его рот кривится в ухмылке. Стук в ушах почти отвлек меня от поставленной задачи, и я вздрогнула от непреодолимого желания стереть высокомерное выражение с лица Кэлума.
– Ладно, – фыркнула я и убрала руки с выемки.
Наклонившись, я снова взяла подол платья и на этот раз завернула его до самых колен.
Холодный воздух, коснувшийся ног, затанцевал по голой коже, и я невольно вздрогнула. Изношенную рваную ткань я завязала узлами, и она повисла на бедрах, не мешая мне двигаться.
– Заглянешь под платье и однажды утром проснешься без глаз, – сказала я, прищурившись, когда подняла руку к той выемке, которую Кэлум показал мне раньше.
Я потянулась другой рукой в поисках опоры и направила всю свою энергию на то, чтобы подтянуться.
Ноги тоже искали опору – место, которое могло бы принять на себя часть моего веса. Спускаться было легче: я тогда переполнилась адреналином и отчаянием и ничто не могло меня удержать.
Я хваталась за камень, передвигая руку вверх по чуть-чуть, делая по одному шагу за раз, и пальцы у меня дрожали. Кэлум ждал, пока я доберусь до середины утеса и посмотрю на него сверху; когда я взглянула вниз с крутого обрыва, в глазах поплыло и меня затошнило.
Ночью было так легко недооценить, как далеко придется падать. Так легко убедить себя, что Бран мог выжить. Но теперь, при свете дня, я понимала: у него не было шансов – при падении с такой высоты он должен был разбиться всмятку.
Даже если бы его не ранили мечом.
Кэлум взбирался по отвесу, двигаясь намного быстрее меня, с ловкостью, которая казалась невозможной. Его руки и ноги были намного длиннее моих, и каждое его движение выглядело грациозным и поднимало его все выше и выше.
Он остановился рядом со мной, глядя, как я пытаюсь удержаться. Я прислонилась лбом к камню, чтобы охладить кожу, и глубоко вздохнула.
– Точно не хочешь, чтобы я тебе помог?
– Да пошел ты! – рявкнула я, поворачиваясь, чтобы пронзить его взглядом.
Мысль, что кто-то сможет поднять меня по этой крутой насыпи, была нелепа, но у Кэлума на лице не отражалось и грамма сомнения, пока он с легкостью поднимался рядом. Он не оставлял меня, подсказывая, где ухватиться, когда мне требовалась такая подсказка, но, в общем-то, не сильно опекал, чтобы я могла доказать – хотя бы себе самой, – что чего-то стою.
Грудь у меня тяжело вздымалась в такт дыханию и силе, толкающей мое тело вверх по скале, с которой я просто спрыгнула в момент безрассудного порыва. Когда мы наконец достигли вершины, я с трудом преодолела искушение броситься на землю и поцеловать ее.
Я схватилась за край обрыва, пытаясь подтянуться, руки у меня дрожали от напряжения. Кэлум взобрался наверх рядом со мной, перелез на уступ и протянул мне руку. Я, хмыкнув, вложила свою руку в его и, от всей души возненавидев свою слабость, все же приняла помощь. В тот момент я слишком устала, чтобы переживать об этом, даже понимая, что на секунду возникшая мысль обязательно вернется вечером и будет мучить меня, мешая заснуть.
Я растянулась на земле, пытаясь отдышаться, а Кэлум в это время, держа руку на мече, оглядывал поляну на вершине утеса. От Дикой Охоты, которая прошлой ночью отправила нас с Браном с уступа, не осталось и следа: они исчезли, отправились на поиски других меченых.
– Как тебе удалось сбежать от Дикой Охоты? – спросила я.
Вокруг остались многочисленные
