раздел отряд воинов без гербов, рассказывал уже в лицах. Телор, который её уже слышал, время от времени уточнял детали:
как выглядел их предводитель? Не было ли у него шрама на шее, под ухом? С какой стороны приехал отряд? С каждым ответом он становился задумчивее, а затем воссоздал с помощью морт образ Кимень-горы и двух озёр подле неё – Зерцала и Гребешка.
– По всему выходит, что сперва нужно здесь побывать, а потом уже к Мирре ехать, – вздохнул он, подперев голову кулаком. Обернулся к Тарри, милостиво улыбнулся. – Можешь идти. Поверить не могу, что кто-то и впрямь взялся разрабатывать старый рудник… Тогда неудивительно, что север в последние годы изрядно потряхивает. Ты здесь ещё?
– А что? – выгнул брови Тарри, посерьёзнев и сделавшись точь-в-точь похожим на собственную сестру, дерзкую и смелую. – Должен же я хоть узнать, за что нас казнить будут.
– Это кто же ещё? – выдохнул Телор со смешком, не иначе от неожиданности.
– Да хоть бы и ты, добрый человек, – охотно откликнулся тот и, заложив руки за голову, подмигнул ему. – Лишние болтливые рты никому не нужны, а у нас тут таких ртов десятка три… Ну, а не ты, так наместник Биргир нам любезно выделит виселицу-другую. Я ведь верно понял, что мы его ребят повстречали?
Вместо Телора ответила Эсхейд, улыбнувшись:
– Верно. Люблю понятливых. – Она сделала знак, чтоб ей принесли кошель, быстро заглянула внутрь – и кинула его целиком Тарри, не пересчитывая. – Как догадался?
– По вопросам, – не стал скрытничать он; кошелёк убирать не спешил, так и держал обеими руками, чуть сгорбившись. – С какой стороны, мол, они Кимень-гору обогнули, каким мехом были плащи подбиты, чего среди вещей нашлось приметного… Как ты, добрый человек, – кивнул он Телору, – красной свистулькой заинтересовался, я сразу и вспомнил, где такие штуки делают. В Свенне. Там, почитай, с такими свистульками вся ребятня бегает. А потом уж я сам припомнил, что вышивка у них на портах западная была. Исподнее-то в таких делах не врёт – это не плащи, его обычно людям не показывают. К тому же распря между братьями ещё и Биргиру выгодна, не только лорге: если оба брата в бою голову сложат, кто первым в очереди к трону будет? Вот то-то.
– Умно, – похвалила его Эсхейд снова. Затем добавила: – Деньги – плата и тебе, и твоим людям. Считай, я вас наняла развлекать меня в пути.
– Отчего не развлечь, развлекать я умею, – согласился Тарри. И быстро взглянул на Сэрима, укачивающего малютку. – К слову, если вам кормилица нужна, то наша Лалла весной в подоле дитя принесла, и ей что одну кроху нянчить и кормить, что двух – всё одно. Видали её? Такая пигалица рыжая.
Сэрим наконец поднял голову, широко улыбаясь:
– Ну, я как чуял, что недолго потерпеть осталось! Где, говоришь, ваша Лалла? Я б с ней прямо сейчас знакомство свёл.
Тарри только собрался ответить, как в небе над лагерем показалась вдруг огромная тень, и послышался гул от двигателей и от лопастей, рассекающих воздух со свистом. Дружинники повскакивали с мест, роняя миски и кубки, Эсхейд нахмурилась, нащупывая рукоять морт-меча… А Фог медленно поднялась, чувствуя, как сердце начинает колотиться чаще.
– Сидше вернулся, – прошептала она. И обернулась виновато, обращаясь не то к Телору, не то к наместнице: – Я пойду его встречу?
– Иди, – ответил за всех Сэрим. И закатил глаза. – Вот уж не думал, что ему обрадуюсь, но, право, уж лучше с лисом в догонялки играть, чем за эхом охотиться…
Но Фогарта уже не слушала его – она бежала.
«Штерра» остановилась у высоченного дерева с сухой верхушкой, рассечённой молнией – Сидше его приметил ещё днём. Вскоре показалась швартовочная петля; без помощи киморта закрепить её сумели не с первого раза, но довольно быстро, и вскоре верёвка натянулась, а гул двигателей утих. Дирижабль начал снижаться; верёвка укорачивалась, пока от неё не осталась от силы десятая часть. Открылся люк, и оттуда вывалилась лестница, разворачиваясь в воздухе. До самой земли она, правда, не достала – на человеческий рост или около того… Сидше вышел первым и принялся спускаться быстро и ловко, как, верно, тысячу раз до этого; на полпути заметив Фог, он остановился, махнул ей рукой… а затем прыгнул вниз.
«Разобьётся», – промелькнуло в голове, и сердце замерло.
Морт сама выгнулась навстречу, плотная, как морская волна. Фог едва успела наполнить её стремлением – и подхватить Сидше уже у самой земли, замедлить и притянуть к себе.
И обнять.
– Дурак ты, – простонала она, задыхаясь, и уткнулась ему в плечо. – А если б я не успела?
От него пахло теплом, сухими травами и немного дымной горечью – точь-в-точь как в его каюте наверху; он мягко обнял её в ответ, точно извиняясь, и рассмеялся:
– Но ты ведь успела. Скучала?
«Очень», – хотела признаться Фогарта… но вспомнила вдруг Алара и то, как он ушёл утром, ни с кем не простившись, и отстранилась.
«Быстро же я забыла учителя».
– Скажешь тоже, – ответ прозвучал неестественно, даже на её собственный взгляд. – Всего день не виделись. У Марта с Чирре всё спокойно было?
– Вполне, – кивнул Сидше – и отступил на полшага, продолжая касаться её плеч. Взгляд у него был странный, невесёлый и жгучий одновременно. – Однако они уже мечтают о том, чтобы поспать на твёрдой земле, а не в каюте, в подвесной кровати… А чтоб ты сказала, если бы я захотел разделить с тобой ложе?
Во рту у неё резко пересохло; звуки лагеря отдалились.
«Это же тот самый момент, – подумалось вдруг, – когда мне надо его поцеловать и потрогать так, как Эсхейд трогала Телора?»
При мысли о том, что можно провести Сидше ладонью по спине, между лопатками, там, где начиналась татуировка в виде роя чёрно-алых мотыльков, спиралью обвивающих его поджарое тело и спускающихся к бедру, стало жарко.
– Я бы тебе сказала, что сначала стоит искупаться, – хрипловатым голосом ответила она, резко опустив голову, чтоб не видно было румянца. – Дёран, сказитель, подарил мне мыло перед уходом… новое… и я могу сделать воду в реке тёплой. Хочешь?
– Конечно, – улыбнулся он. – Ты ведь помнишь, что я люблю купаться.
«Да, – подумала она. – Нагишом».
Из лагеря они ушли вдвоём. Фог казалось, что все смотрят с осуждением, но на самом деле никто не обернулся даже, кроме Иаллама, который ворчал, что ему-то никто спуститься не помог. На достаточном отдалении, когда шум стих, стало как-то неловко. Они шли рука об руку и не разговаривали даже. Сидше невесомо ласкал большим
