что я могу отобрать у них добычу.
Я сомневалась, что могу. Но и Ленора была человеком… её обманули и лишили шанса на милость Небес. Этот последний шанс я решила ей вернуть. А уж примет Ленора или нет, никак от меня не зависит.
– Покаешься – быть может, мне удастся отпустить тебя к престолу Творца, – сказала я. – Не ручаюсь, но попробую. О чём сожалеешь?
Ленора покосилась на Тех и попыталась сосредоточиться. Мне показалось, что она меня поняла и услышала, – правда, вряд ли в её полусгнившей душе хватило бы сил на раскаяние.
Но какое-то движение в Леноре всё-таки произошло. Даже мерзкая маска лица стала чуть мягче.
– Эгмонд… – прошептала Ленора. – Больно…
Те придвинулись ещё на шажок.
– Ты убила его случайно, – сказала я. – Это невольный грех.
И тогда Ленора вдруг рванулась вперёд, скребя пальцами грязный пол. Лицо у неё ужасно исказилось.
– Будь оно всё проклято! – выдохнула она, и её лицо свела ужасная судорога. – Я каюсь! Каюсь! Каюсь, что слушала отца! Каюсь, что слушала брата! Это они, они, они! Добренькие, светленькие! И их прихвостни!
Она села, её глаза горели красным, как у некроманта в глубоком трансе, а всё лицо искажалось и кривилось, будто его что-то дёргало изнутри. Ничего человеческого в ней не осталось – и я поняла, что снова не могу помочь вообще ничем.
Меня только поразило, сколько у неё ещё сил.
А Ленора смотрела на меня – и призрачная чернота текла из её перекошенного рта и ноздрей.
– Я не как ты! – выговорила она с жутким смешком. – Ты проклятая, а я – дитя света! На мне нет клейма! Это не некромантия, это древние знания! Просто древние знания! Обращение к силам природы, понимаешь ты, ведьма?! Почти молитва! – и закатилась рыдающим хохотом, всхлипывала и хохотала.
Вот в этот-то момент Те и протянули к ней руки, теневые щупальца черноты. Ленора не видела, она визжала, хохотала и так скребла ногтями паркет, что на нём оставались царапины, будто от стальных лезвий. Я ошиблась: это был не некромантский транс – это был экстаз чернокнижницы, кошмар, о котором я знала только мельком и вовсе не горела желанием узнать больше. Последний выплеск купленной за душу силы.
Его Те и ждали.
Они рвали из Леноры душу, а Ленора извивалась, хохотала и блевала бесплотной чернотой. Мне показалось, что это продолжалось немыслимо долго.
И у меня в мозгу тоненько выла Тяпка.
А когда труп Леноры наконец упал на пол, разлагаясь на глазах – от вони гнилого мяса дух перехватило, – Те, держащие в призрачных руках клок содрогающегося мрака, посмотрели на меня.
Я глубоко полоснула по клешне, по ладони – вообще не ощутив боли:
– Забирайте и уходите. Над этим домом и его обитателями нет вашей власти.
Но они так и стояли, над ними вились неживые адские мотыльки, сажа из Того пламени – и я вдруг поняла: это намёк.
Просто и прямо: ты – чернокнижница. Ты тоже запросто можешь через некоторое время пойти с нами.
– Ну уж нет, – сказала я. – Я служу Творцу и Судьбе, как могу.
Они колыхнулись, как столбы дыма под ветром, но устояли. Ах так, подумала я – и запела «Защити и очисти милостью Своей». Пусть знают, что я Святого Слова не боюсь – и доверяю Промыслу.
Я пела, мне казалось, что Дар светит сквозь меня, как сквозь матовое стекло, – и меня колотило, как от сильного озноба. Я не очень надеялась, что меня услышат из Света, но, кажется, услышали – или на Тех просто произвела впечатление моя наглость. Они ушли бы в зеркало, но зеркало было у меня за спиной – не рискнули. Попытались войти в стену, но мне это не понравилось – и я нарисовала на стене своей кровью защитный знак, двойную звезду, а потом швырнула какой-то тяжёлый хрустальный флакон в оконное стекло. Звезда на стене аж задымилась – Те вытекли из стены в разбитое окно, осели тяжёлыми каплями и впитались в землю.
Стало немного легче дышать, но я видела, что следы зла ещё повсюду, – и мне пришлось сразу приняться за уборку.
Я приоткрыла дверь и позвала Клая. Оказалось, что он в соседней зале один, честно ждёт – но все остальные даже в галерею зайти боятся. Впрочем, это было неважно.
Вместе с Клаем мы нарисовали вокруг трупа знак очищения – тоже двойной, двумя ножами. Меня очень порадовало, что Клай сразу понял, о чём речь.
– Да, – сказал он. – То, что тут осталось, в ней. Добьём, леди, а то она встанет упырём или что-то хуже.
Мы замкнули восьмиугольную звёздочку – и из трупа полезло такое, что мне немедленно захотелось отбежать и проблеваться. Штуки четыре мы закололи окровавленными ножами, пятую удушила Тяпка. Мне и в голову не приходило, что она это может, – но моя милая собака схватила это, как крысу, и размотала сгусток тьмы в растаявшие клочья.
А когда труп Леноры наконец перестал корчиться и содрогаться – и у меня появилась надежда, что мы её с грехом пополам упокоили, – из зеркала вышел адмирал Олгрен.
– Тёмная леди, – сказал он неожиданно почтительно, – я просто восхищён. Это вы правильно и хорошо. Дайте руку.
И тут я почувствовала, что еле стою на ногах.
– А здороваться тебя не учили, пират? – буркнула я, но руку ему протянула. Правую.
А он взял левую – и поцеловал мою клешню, со всей галантностью, честно поцеловал. Без всяких особых эффектов: я просто почувствовала, как меня наполняет его Сила, будто ледяной морской ветер. И поняла, что, похоже, не рухну спать вот прямо здесь, а, наверное, смогу дойти до нашей с Вильмой спальни.
– Вы нашли корень зла, леди, – сказал Олгрен. – У меня такое чувство, что вы выдернули осиновый кол из моей могильной насыпи. Ушло то, что душило меня уже много лет. Я у вас в долгу.
– В долгу, вот как? – обрадовалась я. – Ну что ж. Я расскажу, как ты можешь мне отплатить.
И тут что-то грохнулось у меня за спиной.
Я обернулась и увидела Клая, спящего рядом с трупом Леноры мёртвым сном.
– Гад ты, вампир, – сказала я адмиралу. – Мог бы дать каплю Силы и моему помощнику.
Олгрен взглянул на Клая, приподняв бровь.
– Сойдёт и так, – сказал он. – Остальное обсудим позже, тёмная леди: кажется, сюда идут.
И вплыл в зеркало струёй тумана. Видимо, решил, что и так слишком много сделал.
*** ***
часть II
*** *** ***
этой-то ночи, когда ужасно
