– Ваше Высочество, вы здоровы? – Хэ Ланфэн, как и обычно, подобралась к нему совершенно бесшумно. Она увидела, что юноша вцепился в края борта так сильно, что костяшки пальцев побелели. – Не стойте на солнцепеке! Вы до сих пор не восстановились полностью. Если закружится голова, можете рухнуть в воду.
Да разве он настолько беспомощный?! Неужели бессмертная госпожа опять будет говорить, что он должен живым добраться до Байху и раздобыть жетон, а потому и то нельзя, и это опасно, и вот здесь не следует стоять? Жуланя подобное отношение раздражало. Он демон в лазурных одеждах и будет поступать, как вздумается! Никакая бессмертная не смеет ему указывать! Кто она вообще такая?
«Хватит! – одернул сам себя принц. – Не следует так думать!»
– Все хорошо. Мне еще не доводилось путешествовать по воде. Немного… Немного шатает, – ответил юноша. Он даже пожалел, что утром не отказался от еды. Теперь завтрак просился назад.
– Уверена, что под маской лицо у вас совершенно зеленое, – фыркнула мечница. Она встала на носочки и положила ладонь принцу на макушку. – Еще и голова горячая. Идемте в тень!
Сун Жулань дернулся, когда девушка слишком близко подошла к нему, и больно ударился о борт. Так много любопытных глаз наблюдало за ними! Но бессмертные мечники не следовали правилам приличия, установленным людьми. Хэ Ланфэн не думала, что ее будут осуждать. Ли Мэй пару раз хлопнула в ладоши. А девушки-танцовщицы, которых тетя Лю обучала игре на гучжэне [63], зло взглянули на Ланфэн. Заметив, что девушки отвлеклись, тетя Лю рассердилась и несколько раз легонько ударила их ивовым прутом по раскрытым ладоням.
– Музыка требует полного сосредоточения! Кто позволил вам прохлаждаться?
– В отличие от гуциня, который чаще всего используют для исполнения церемониальной музыки, гучжэн нужен для того, чтобы исполнять музыку танцевальную. Но это не значит, что его просто освоить. Гучжэн – тяжелый инструмент, а им приходится держать его на коленях. Кроме того, двадцать пять его струн сделаны из шелковых нитей. Потому пальцы должны быть очень чувствительными, чтобы исполнение было хотя бы удовлетворительным, – устроившись в тени, объяснил Сун Жулань Ли Мэй и Хэ Ланфэн. Девушки были очень удивлены, увидев, как обычно такая ласковая тетя Лю бранит своих подопечных.
– Ты разбираешься в этом, повелитель демонов? – спросила лисица.
– Немного. Наставники уверяли, что музыка способна успокоить сердце и сдержать внутреннего демона. Потому мне надлежало ежедневно музицировать не менее четырех часов. Но мне это совсем не нравилось.
– Вот ведь беда! Ежедневно! Даже моя прабабушка не так сурова, как твои наставники! Что еще они заставляли тебя делать?
– Остальное время мне следовало выполнять другие задания. Читать, заниматься каллиграфией, рисовать и упражняться с мечом.
– И так целыми днями? – изумилась Ли Мэй. – А разве смертные дети не должны хоть иногда играть и веселиться?
– Думаю, должны, – пожал плечами Сун Жулань. – Но мне это было не дозволено. И мне запрещалось покидать подземные покои без разрешения отца, потому я не мог делать, что вздумается, и проводить время с другими детьми.
– Только послушай, сестрица! – возмутилась Ли Мэй и толкнула подругу в плечо. – Разве так можно? Разве смертный не лишится рассудка, если его все время держать под замком и запрещать общаться с другими людьми? Да что уж тут говорить?! Я бы сошла с ума от одиночества! Столько лет быть одной и учить древние тексты! Ужасно! Я бы сожгла весь дворец лисьим огнем и выбралась на свободу. Неужели ты не пытался сбежать? Хорошо, когда ты был совсем маленьким демоном, вдали от людей ты мог и не выжить. Но когда подрос, почему не ушел?
Сун Жулань помолчал несколько минут. Хэ Ланфэн грустными глазами смотрела на деревья, растущие на дальнем берегу. Она знала, каким будет ответ. Демон в лазурных одеждах оставался в подземелье по доброй воле, чтобы обезопасить жителей Царства Ци.
– Не забывайте, госпожа Ли, смертным я приношу несчастья. Куда ни пойду, происходит что-нибудь ужасное. Разве не лучше, если меня почти никто не видит? Тем больше людей не пострадает. Теперь же за мной повсюду следуют беды и неприятности.
– Потому тебе лучше жить в Запредельном краю! Если не хочешь вредить смертным, поселись среди духов. Станешь нашим господином, будешь защищать Запредельный край от небесных чиновников и других демонов! Прабабушка говорит, что наместники девяти вольных городов будут верны только тебе – пятому повелителю.
Глаза Сун Жуланя расширились от удивления. Когда это он успел заслужить подобное доверие?
– Не вздумай уговаривать его, Мэй-Мэй! Сперва он должен заполучить жетон и спасти Поднебесную! – возмутилась Хэ Ланфэн.
– На его месте я бы возненавидела смертных и не стала им помогать, – насупилась лисица. Хэ Ланфэн бросила на принца заинтересованный взгляд. Ей было интересно, что он скажет.
– Зачем мне их ненавидеть? Разве не все боятся демонов? Люди вынуждены жить в страхе. Я же живое воплощение неудачи. Любой стал бы бояться, – ответил на это Сун Жулань. Были ли его слова искренними, Ланфэн оставалось только гадать. – Каждый хочет жить. Каждый хочет жить счастливо. А рядом со мной это невозможно. Когда я был маленьким, матушка ежедневно навещала меня, играла со мной и рассказывала сказки. Это она научила меня говорить, читать и рисовать. Но она умерла молодой. Если бы… Если бы матушка проводила со мной меньше времени, то смогла бы прожить долгую жизнь. Но ей было жаль меня, потому она и пострадала. Это правильно, что отец не позволял мне надолго оставаться в обществе старшего брата. Наследный принц не может лишиться удачи, это принесет горе стране.
«Мать, очевидно, любила его, а не жалела, – подумала Хэ Ланфэн. – Любила, несмотря ни на что. Разве он не понимает, что такое любовь? У Сун Жуланя человеческое сердце, он способен на сопереживание, он тонко ощущает чужие эмоции и восхищается красотой природы. Но он ни на секунду не допускает, что кто-то может его полюбить».
Сама Ланфэн не была обласкана родительской любовью. Наставница Хэ всегда была очень строга с ней. До встречи с Ли Мэй у нее не было друзей. Вот только Хэ Ланфэн могла жить со спокойным сердцем, а не терзаться чувством вины за свое существование, как Сун Жулань. И все же он вел себя совершенно спокойно и не жаловался. Он ведь… просто не знал другой жизни! Ощущая себя отверженным, демон в лазурных одеждах должен был взрастить гнев в своем сердце и жаждать возмездия за нанесенные обиды. Но Ланфэн он не казался озлобленным. Возможно, он не только скрывал лицо под маской, но и не показывал истинные чувства, намеренно прятал их, оставаясь чересчур доброжелательным.
– Да, мне не дозволялось играть с другими детьми, но если я выполнял все задания раньше срока, то был предоставлен самому себе, – продолжил рассказ Сун Жулань. – Я мог рисовать, что хочется. Помню, когда мне было десять-одиннадцать лет, я придумал историю о приключениях доблестного воина Чжоу Синьчжэ и красавицы Чжу`эр. Эти двое в моем воображении, забыв о мирской суете, богатстве и славе, странствовали по свету. Я ежедневно читал о далеких землях, о горных перевалах Запада, о загадочных землях Юга, об островах в Восточном море и царствах Поднебесной, а потом представлял, что Чжоу Синьчжэ и Чжу`эр увидели их воочию. Я покрыл рисунками всю дальнюю стену подземных покоев, и наставники были очень недовольны. Краски, правда, поблекли со временем.
– Повелитель демонов, почему ты выбрал такие имена? – наморщив лоб, спросила Ли Мэй. Она будто бы пыталась вспомнить что-то важное, но никак не могла.
– Не знаю. Выбрал и все. Почему-то я думал, что друзей, которых я выдумал, моих свободных друзей, могут звать только Чжоу Синьчжэ и Чжу`эр. Никак иначе.
– Хм… – Лисица так и не придумала, что ответить, потому просто успокаивающе погладила принца по плечу.
– Вам не нужно жалеть меня, госпожа Ли! Я жил не так уж и плохо. Мне не пришлось голодать и страдать от болезней. Я не был вынужден зарабатывать на жизнь тяжелым трудом, скитаться в поисках лучшей доли и проливать чужую кровь, пытаясь защитить себя. Если кого-то и следует жалеть, то точно не меня, – это же совершенно очевидно!
