Приказы передавались от корабля к кораблю, эскадра расположилась в боевом порядке.
Стоял ясный день, дул холодный свежий ветер. Нервное возбуждение охватило всех корсаров, начиная от капитанов и кончая простыми матросами: каждый из них гадал, что готовит ему будущее. Перед ними простиралась огромная каменная стена, преграждавшая доступ в гавань и возвышавшаяся над морем на сто футов. Наверху стены стояли башни, куда более прочные, чем в Городе Мечты. Только имриррским галерам разрешалось проходить в морские ворота, а путь через лабиринт не был известен ни одному чужеземцу.
На стене изумленные стражники спешили занять свои места. Они представить себе не могли, что кто-то осмелился на них напасть, и тем не менее огромный флот, равного которому они никогда не видели, выступил против Имрирра Прекрасного. Желтые плащи шуршали, бронзовые доспехи звенели, но двигались стражники, как во сне, словно не верили собственным глазам, а на лицах у них была написана покорность судьбе, — ведь им суждено было погибнуть даже в том случае, если эскадра будет уничтожена.
Дайвим Таркин, командор, был истинным мельнибонийцем, обожавшим жизнь и ее прелести. Красавчик с высоким лбом, крохотными усиками и аккуратно подстриженной бородкой, Таркин выглядел крайне импозантно в бронзовых доспехах и высоком шлеме с плюмажем. Он не хотел умирать. Его первые распоряжения воины выполнили быстро и четко. Напряженно вслушиваясь в крики, доносившиеся с кораблей, Таркин пытался себе представить, что собираются предпринять корсары в первую очередь. Ответ не заставил себя долго ждать.
Катапульта на шлюпе хрипло кашлянула, огромный камень величаво поплыл по воздуху и, не долетев до стены, упал в воду с громким плеском.
Сглотнув слюну и стараясь говорить твердым голосом, Дайвим Таркин тоже приказал выстрелить из катапульты. Воины мгновенно перерезали туго натянутую веревку, и круглое железное ядро понеслось к вражескому флоту, стоявшему таким тесным строем, что промахнуться было невозможно. Ядро ударило в судно Дармита из Джаркора, пробило в нем огромную дыру. Буквально в течение нескольких секунд, под крики и стоны утопающих, корабль пошел ко дну вместе с Дармитом. Нескольких матросов взяли на борт другие корабли; раненых оставили в воде.
И вновь хрипло кашлянула катапульта на шлюпе, но на этот раз снаряд попал в цель, разрушив башню, в которой находился отряд лучников. Каменные осколки полетели во все стороны, и те, кто остался в живых после выстрела, упали в пенящееся море и разбились о стену.
Разгневанные смертью своих товарищей, имриррские лучники послали тучу стрел в самую гущу неприятеля. Корсары взвыли от ярости, но быстро оправились и также повели прицельную стрельбу из луков. Камни из катапульт разрушали башню за башней, пробили брешь в стене, которую к тому времени уже некому было защищать.
Дайвим Таркин все еще оставался в живых, но древко стрелы торчало из его левого плеча, а желтый плащ был залит кровью. Он все еще оставался в живых, когда шлюп ударил тараном в большие деревянные ворота. Второй шлюп пришел на помощь, они ударили одновременно…
Суда корсаров вошли в лабиринт — первые чужеземные корабли, которым это удалось. Испытывая священный ужас при мысли о том, что древние мельнибонийские традиции были грубо нарушены, Дайвим Таркин поскользнулся, дико вскрикнул и упал, сломав шею о палубу корабля графа Смиоргана, который выдвинулся вперед, так как только Эльрик мог указать корсарам путь в лабиринте. Впереди высились каменные стены с потолками, огораживающие каналы; черные входы зияли, как отверстые пасти. Эльрик молча указал рукой на третий канал слева, гребцы взялись за весла, и через несколько секунд корабль поглотила тьма.
— Факелы! — вскричал Эльрик. — Зажгите факелы!
Факелы, приготовленные заранее, запылали, и в их свете стали видны темные воды проложенного в естественной пещере канала, от которого в разные стороны шли ответвления.
— Держитесь вплотную друг к другу, — сказал Эльрик, и эхо многократно повторило его слова, постепенно затихая под каменными сводами.
Лицо Эльрика напоминало маску, его красные глаза лихорадочно блестели. Гигантские тени, пляшущие на каменных стенах, вызывали у матросов суеверный ужас. Многие из них бормотали про себя молитвы, дрожа от страха.
Весла монотонно чавкали, погружаясь в воду, и вскоре корабли очутились перед очередными пятью входами в ответвления основного канала.
— Средний, — коротко сказал Эльрик.
Рулевой молча повиновался. В пещере стояла зловещая тишина, нарушаемая лишь ропотом матросов да всплесками весел.
Эльрик бросил взгляд на холодную мрачную воду и задрожал с головы до ног.
Наконец, впереди показался солнечный свет; корабли один за другим вышли из пещеры и очутились в узком морском каньоне, ведущем в гавань. С удивлением смотрели матросы на высокие стены, на которых внезапно появились лучники в желтых плащах и бронзовых доспехах. Стрелы понеслись вниз, впиваясь в тела, а кораблям негде было даже развернуться.
— Гребите! — громко вскричал Эльрик. — Быстрее!
Гребцы лихорадочно налегли на весла. Корсары несли большие потери, но по каньону, прямому, как струна, было легко развить большую скорость, а впереди уже показалась набережная Имрирра.
И внезапно каньон закончился, и корабли вошли в спокойные воды гавани, где на причале выстроился большой отряд имриррских воинов. Флагманский корабль графа Смиоргана стукнулся о причал бортом, и Эльрик, выхватывая из ножен рунный меч, не медля бросился в атаку. Стрелы свистели рядом с ним, но каким-то чудом ни одна из них не попала в цель. Испуская боевые кличи, пираты хлынули на берег, столкнулись с имриррскими воинами, вооруженными боевыми топорами. Мельнибонийцы, пораженные тем, что на их землю вступили чужеземцы, почти не оказывали корсарам сопротивления.
Эльрик рубил направо и налево, снося головы с плеч. Испив крови, «Повелитель Бурь» протяжно завыл, начал управлять рукой альбиноса, требуя новых жертв. На бесцветных губах Эльрика играла мрачная улыбка, его красные глаза недобро блестели. Он хотел как можно скорее покинуть поле боя и заняться своими делами. За спинами солдат в желтых плащах возвышались изумительные по своей красоте башни Имрирра — коралловые, розовые, бледно-голубые, светло-желтые, золотые, ярко-зеленые. В одну из них, башню Д’Арпутна, Эльрик приказал Худобе отнести Каймориль, прекрасно понимая, что в общей неразберихе старому слуге удастся справиться с этой задачей.
Альбинос шел вперед, прорубая кровавую тропу в рядах защитников города, которые умирали в страшных муках, когда «Повелитель Бурь» высасывал их души.
