– Я знаю, но не могу поверить своим глазам, Совершенный. То, что хранится в этом кабаке, дороже всего нашего занюханного городишки… а у них нет даже ворот! Клянусь Всемирной…
– Молчи! Не смей поминать Имя всуе, ты… нижайший. Хватит болтовни! Смотри, братья уже справились с собаками. Вперед! Делай, что должен.
Две собаки, обыкновенно исправно несшие сторожевую службу во дворе трактира «Нора», не успели издать ни единого звука. Смазанные ядом тонкие стрелки, вылетев из духовых трубок, сделали свое дело мгновенно и беззвучно. Во двор скользнули еле видимые в предутренних сумерках тени – две, три… пять…
Под навесом на заботливо подстеленных Лорной циновках безмятежно храпели, укрывшись кошмами и попонами, те, для кого выпитое накануне оказалось чрезмерным. Двое серых призраков, словно соткавшись из рассветного ледяного тумана, заработали короткими дубинками и спустя короткое время растворились без следа. Под навесом осталась груда бесчувственных и недвижимых тел – ни одного трупа, но пробудится каждый из гуляк не менее чем через колокол и с жуткой головной болью.
Кто бы ни вознамерился наложить лапу на сундуки обитателей «Норы», дело свое они знали туго.
– Ты, ты и вы двое – наверх, – прозвучала негромкая команда того, кого один из ночной братии назвал Совершенным. – Помните, убивать только в крайнем случае.
Учащенно бьющееся сердце едва успело бы сократиться два десятка раз, когда распахнулась без скрипа дверь, ведущая в крайнюю слева комнату. Двое в одинаковой темной одежде, не стесняющей движений, и скрывающих лица черных масках, проскользнули внутрь. Хозяину комнаты, чей темноволосый затылок виднелся над краем одеяла, хватило одного точного удара тяжелой дубинки. Один из грабителей, откинув крышку небольшого сундучка в углу, испустил еле слышный ликующий вопль и высоко поднял над головой нечто похожее на связку длинных, переливающихся яркими огнями ключей.
Другие двое трудились над замком двери крайней справа комнаты. То ли замок попался посложней, то ли взломщик менее опытный, но дело у них отчего-то застопорилось.
– Эй, там! – раздраженно прошипел снизу главарь. – Чего застряли?
– Сейчас! – пробормотал грабитель, и тут створка с тихим скрипом отошла в сторону. Раздался громкий, удивительно мелодичный звон, похожий на удар маленького гонга, и из крошечной каморки хлынул ярчайший поток голубоватого света. В этом сиянии оторопевшие взломщики увидели высокую черную фигуру, застывшую в боевой стойке «будокан» и сжимающую в руках вроде бы солнечный луч.
Ар-Гийяд хищно улыбнулся и сказал грабителю, что стоял поближе:
– Умри, презренный.
Второй грабитель, отскочив, насколько позволяла ширина балкончика, выхватил короткий меч, висевший в ножнах у него за спиной. Он был гораздо опытнее в мечном бою, чем его напарник. Ему удалось прожить дольше на целых три удара сердца.
…Малыш проснулся от жуткого вопля снаружи. Крик – истошный, дрожащий, непонятно даже, мужской или женский – тут же оборвался коротким бульканьем, однозначно свидетельствующем о перерезанном горле. Диери, тоже пробудившаяся, села в постели – глаза от страха в поллица, однако достало выдержки не завизжать – а Конан, бормоча невнятные слова на своем наречии, мигом выкатился из-под одеяла, одной рукой нашаривая меч, другой рубаху и прыгая на одной ноге, чтобы попасть в штанину. Сердце у юного варвара отчаянно колотилось. Когда так кричат в мрачный предрассветный час, именуемый иногда «собачьей вахтой», и когда крики мешаются со звоном клинков, а под дверь сочится тоненькая пока, но явственная струйка горького серого дыма… Картины форта Венариум живо встали в памяти киммерийца.
– Одевайся! – хорошо хоть Диери, даром что напугана до полусмерти, поняла все с полувзгляда. Малыш пнул дверь и вылетел, зачем-то пригибаясь и стискивая в ладони рукоять старого меча, наружу.
Снаружи творился сущий кошмар.
Двери в комнаты наверху стояли нараспашку, притом некоторые, похоже, выбивали ногами, и они висели на одной петле. Из комнаты Аластора тянулся шлейф наспех вывороченной из сундука одежды. У входа в апартаменты туранца валялся обезглавленный труп, еще один, рассеченный от ключиц до пупка, свисал через перила. О третий, столь же живописно разделанный, Малыш запнулся, бросившись к лестнице. Все трое носили одинаковые темно-бесформенные одеяния, а лицо последнего скрывала черная матерчатая маска. «Грабят, нас грабят!» – мелькнула запоздалая догадка.
Снизу валил серый, на глазах чернеющий дым и пробивались уже первые оранжевые языки пламени – видимо, кто-то в пылу боя опрокинул светильник. Оттуда доносился лязг стали о сталь, самое малое, шести или семи клинков. Радостно ревел Ар-Гийяд. На середине лестницы Конан остановился, увидав воочию дивное зрелище: неистовый степняк, выставив перед собой сверкающую полосу меча, крутился посреди обломков искрошенной мебели. Нападающие, числом пятеро, приближаться к нему боялись, с приличного расстояния угрожая туранцу короткими узкими мечами.
Раздался новый крик – на сей раз Малыш узнал Лорну:
– Райгарх! Райга-а…
Еще один человек стоял у самой двери, не принимая участия в схватке и наблюдая за ней вроде бы совершенно отстраненно. Этот был без маски, однако Конан никак не мог разглядеть черты его лица – дым, что ли, мешал, становясь все гуще и гуще? Лицо этого последнего казалось пустым белесым пятном.
Человек, выглянув наружу, неслышно отдал какое-то приказание. Пятеро, что окружали туранца, отступили, вжались в стены, а со двора в густеющие дымные клубы влетело трое и с ходу кинулись на Ар-Гийяда.
Конан, готовый броситься на помощь туранскому воителю, на миг остолбенел, глядя, как в разгромленном обеденном зале «Норы» вскипает неуловимая глазом бешеная пляска стали. Затем он увидел, как Ар-Гийяд, покрытый кровью из десятка ран, медленно оседает. С невероятным изумлением степняк взирал на свой драгоценный Серый Вихрь, разом утративший сияние и обратившийся в обычный ятаган из узорчатого туранского булата. Вокруг туранца громоздились три бездыханных тела.
– Рубить, – неуверенно пробормотал Ар-Гийяд. В дверях возник вдруг изумленно озиравшийся Аластор, и Безликий за его спиной потащил из рукава кинжал.
– Берегись! – заорал Малыш. – Сзади! – и, занося скверно заточенный меч, бросился вниз по лестнице.
Прежде чем что-то тяжелое и твердое ударило его в висок, вышибая сознание, он увидел – или ему показалось?! – как три изрубленных тела начинают шевелиться…
* * *
Аластор перепрыгнул через распластанное тело асира, вжался спиной в угол, кашляя от едкого дыма, угрожая противникам нелепым против мечей узким стилетом. Двое встали против него, сторожко поводя клинками, но нападать не спешили. Таверна горела. Пламя уже гудело вовсю, и грабители торопились.
