чтобы присмотреть за тобой, за меня сделают это мои щенки.
Неплохо сыграно. Кришна насмешливо глянул на нее.
– Не льсти себе. Я тренирую эту парочку – они смогут стать чем-то большим, чем обычные солдаты. Неплохо, если среди Волчиц будет кое-кто поумнее. Я сказала им одеться в гражданское. А еще они проинструктированы, что, если Драупади хотя бы прикоснется к тебе, они должны отрезать ей нос.
– Мне так приятно это слышать! – поклонился Кришна. – Добро пожаловать, Штиль… Буря, – обратился он к вышедшим из-за спины Сатьябхамы женщинам. – Что за…
– Это что, считается гражданским, Волчицы? – сдавленно прохрипела Сатьябхама.
Покрасневшая Штиль, которая, вероятно, даже в туалет ходила в униформе, сейчас, в мужском костюме, который обычно надевала на похороны, к погребальным кострам, выглядела очень смущенной. А вот Буря…
– Буря, «одеться в гражданское» означает надеть то, что ты носишь вне работы, – сухо сказал Кришна.
– Но мой господин, я ношу вне работы именно это! – с упреком откликнулась Буря.
– И что, когда ты в это одета, за тобой не бегут мальчишки с камнями? – едко спросила Сатьябхама.
Буря беспокойно поежилась, поправила огромный тюрбан с перьями и подтянула усыпанные позолотой и полыхающие как пламя шаровары:
– С чего бы это?
Кришна рассмеялся:
– Уж поверь мне, Сатья, их никто не примет за охранников. Пойдемте, девочки. Герои и царевны ждут!
Гаруда свирепо вскинул голову и расправил свои мощные крылья, предвкушая полет.
– Вперед, мой друг! – Кришна легонько похлопал грифона, и тот выбежал из стойла, встряхнул крыльями, и, подхватив поток воздуха, взмыл в небо. Странно, но Кришна, который ненавидел взбираться на высокие стены, обожал летать на грифоне, поднимаясь в небо на сотни футов. Возможно, все дело было в том, что он при этом чувствовал. Полную безопасность.
А вот Волчицы, завывающие, как банши, похвастаться этим же не могли. Ветер, посланный, без сомнения, каким-то оскорбленным Богом Моды, сорвал тюрбан с головы Бури, и девушка в отчаянии вскрикнула:
– Моя чалма!
Выцветшие гобелены мертвыми тряпками повисли на стене, у которой стоял богато украшенный стол. Расположенные неподалеку рабочие столы были завалены свитками, кусками обсидиана и прочих камней. Из глубины хранилища фолиантов на Масху уставились глаза цвета мутной воды. И их обладательница явно не одобряла увиденное.
– От тебя воняет новичком, – торчащие из-под выступающей нижней губы клыки дополняли тонкие губы, а сероватый оттенок кожи единственной матроны-ракшасы в Доме придавал ей жуткий вид даже в теплом свете очага.
– Я матрона, – вызывающе ответила Масха. Как будто в Закрытой секции библиотеки можно найти кого-то еще. В Доме могли находиться лишь Матроны. И оракулы в клетках. И банши, разумеется. Масха достала бумаги, которые дала ей Искалеченная Матрона. – Мне нужен доступ к записям Солнца. У меня есть одобрение. – Она протянула бумаги.
Женщина улыбнулась:
– Конечно, ты его получила. Здесь тысяча запрещенных книг, и все, о чем вы, девчонки, заботитесь, так это поскорей заграбастать все, что относится к этому златогрудому мальчишке. Да будет так. Как тебя зовут? – Она взяла перо, собираясь записать ответ в книгу с кожаным переплетом.
Масха икнула. Разумеется, она не могла сказать: «Масха» – это было ее старое имя. Она даже помнить его не должна была. Но официальная церемония присвоения имени, на которой она получит какое-то тотемное или зловещее прозвище вроде Сожженной или Искалеченной Матроны, еще не была проведена.
– Я… я всего лишь матрона.
– Ах, я же сказала, что почувствовала вонь новичка.
Эти шрамы никого не обманут. Эти документы, девочка моя… – Она отодвинула рекомендации от Искалеченной Матроны, – действительно позволяют тебе получить доступ к записям Солнца, но тебе не разрешен вход в Запретную секцию, пока ты не получишь имя матроны.
– Пожалуйста! Мне нужно изучить это, чтобы дополнить свои ссылки!
– Ты хоть знаешь, что это?
– Конечно. Ссылки – это мосты, соединяющие видения различных оракулов, формируя единый рассказ.
– Ты скорее запомнила, чем поняла, – фыркнула женщина и направилась обратно к регистру книг, указав Масхе пером на дверь.
Масха пала духом. Времени до окончания срока оставалось не так уж много. Сожженная Матрона сказала, что, прежде чем изучать Свадьбу в Панчале, ей нужно будет узнать о Солнце.
«Что же мне делать?» – подумала она. Церемония наречения состоится не раньше следующей кровавой луны. На глаза сами собой навернулись слезы.
Женщина подняла голову, нашла взглядом Масху и кашлянула. В Доме кашель был равнозначен подзатыльнику.
– Да, да, я скоро пойду. Нет ведь никакого запрета находиться здесь!
Наступила напряженная тишина, а затем женщина вдруг сказала:
– А что, если… – она провела пальцем по левому клыку: – я помогу тебе?
Масха вскинула на нее глаза:
– Зачем тебе это делать?
– Знаешь, у меня были о нем видения. Конечно, сама я об этом узнала, лишь когда с меня стянули капюшон оракула… Хм… – она прочистила горло. – Быть матроной мне не хотелось, поэтому я решила стать архивариусом, Хранителем Свитков. Я могла бы тебе помочь. Моя память уже не та, что раньше, так что тебе просто придется принять все, что я тебе дам.
Масха почувствовала, как ее сердце затрепетало, как крылья птицы:
– Я была бы премного благодарна.
– Итак, найденыш, что ты знаешь о нашем дорогом Карне?
– Не так уж много. Он родился рештом. Это ведь и само по себе плохо, так? И чтоб дополнить котел его бедствий, можно сказать, что он родился в весьма странном состоянии.
В дневнике Сожженной Матроны говорилось, что Карна родился с золотым нагрудником, приросшим к коже. Не с божественными способностями, не с дополнительной конечностью или разноцветными глазами, а с крайне неудобным для жизни золотым нагрудником, из-за которого было бы невозможно разгуливать без рубахи.
– Все верно. – Архивариус откинулась на спинку стула. – Но помимо телесных уродств он, взрослея, получил еще и болезнь ума. Он хотел стать кем-то большим. Эта болезнь столь же опасна, как и любая другая, ведь рештам не позволено быть кем-то большим!
Масха кивнула. Конечно, выбор профессии для решта был не столь уж ограничен. Они могли бы быть подметальщиками, уборщиками, копателями сточных канав, возничими, конюхами, укротителями животных и так далее, но Карна хотел быть воином. Для любого, даже самого либерально настроенного кшарья это бы звучало богохульством. Масха даже задумалась – если он так любил оружие, то почему не пошел в ученики к кузнецу и
