и, естественно, ослабит. С какой стороны ни посмотри – одни преимущества. Праведникам точно придется нелегко!
Хотя метод мягковат по сравнению с моей обычной тактикой уничтожать все и вся, он по-прежнему нанесет врагам сокрушительный урон. А еще я не понаслышке знала расценки на Призрачном рынке, поэтому не горела желанием обрекать Мо Цина на проблемы после смерти. Если он хочет, чтобы святоши сдали оружие, так тому и быть. Пусть возвращаются поджав хвосты! После подобного унижения больше не посмеют так опрометчиво нападать на школу Десяти тысяч убиенных!
Главы закипели от гнева: их негодующие взгляды и крепко стиснутые зубы говорили сами за себя. Хе-хе, они явно не желали расставаться со своими сокровищами! Эх, молодежь нынче ничего не понимает, прошли времена здравомыслящих людей!
Я подошла к Мо Цину и лениво, по-кошачьи прильнула к нему. Пристально глядя на них, я холодно усмехнулась:
– Если считаете, что предложение Ли Чэньланя неуместно, тогда будем действовать по-моему. Давайте сразу перейдем к убийству, нас это тоже устроит. Что скажешь, Мо Цин?
Я похлопала его по груди.
Уродец был очень сговорчив:
– Давай так.
С довольным видом я растянула губы в улыбке. Однако святоши крайне возмутились:
– Лу Чжаояо, ты…
– А что? – Я скрестила руки на груди. – Вы сами пришли сюда, значит, готовы ко всем ужасам. Опустите оружие или приготовьтесь умереть, выбор невелик.
Наконец-то нашелся человек, боявшийся смерти. Он встал, отряхнулся, бросил меч на землю и пошел вниз с горы. Глядя на него, несколько человек испуганно переглянулись. В конце концов, не имея другого выбора, они неохотно, один за другим стали опускать оружие.
Я посмотрела на Юань Цзе:
– Иди и искупи свои грехи: проводи их с горы и забери все оружие с артефактами у учеников этих школ.
Тот, казалось, так и не оправился от шока. Он не отрываясь смотрел на меня в изумлении:
– Невозможно… Невозможно… Если глава и правда была жива, невозможно, чтобы ее не видели целых пять лет…
– Я действительно умерла. Юань Цзе, помнишь времена, когда враги убили твою семью, а сам ты сильно пострадал? Ты лишился всего, и я приняла тебя в свою школу. И лишь одну клятву взяла с тебя: что всецело будешь верен мне и никогда не предашь. – Я прищурилась, глядя на него. – Если однажды я снова умру и не вернусь, вот так ты будешь относиться к школе Десяти тысяч убиенных? Посеешь в школе смуту, объединишься с недругом, унизишь учеников и даже воскресишь моего личного врага?
Я пнула тело Ло Минсюаня, которое все еще лежало на земле:
– Ты знаешь, сколько усилий потребовалось, чтобы погрузить его в вечный сон? Понимаешь ли, как мне тяжело сейчас сдержать гнев и не убить тебя?
Юань Цзе упал на колени и пополз по земле. Его глаза наполнились горючими слезами.
– Глава… Я, ничтожный… я, ничтожный, считал, что…
– Знаю, о чем ты думал. Но никому ни при каких обстоятельствах не позволено причинять вред школе Десяти тысяч убиенных, даже от чужого имени, – отрезала я. – Как выполнишь мое задание, отправишься в темницу и десять лет будешь размышлять о своих ошибках.
Юань Цзе трижды сильно ударил головой о землю:
– Я, ничтожный, принимаю ваш наказ…
Несмотря на ранения, он ловко развернулся и ушел. Наконец мой взгляд упал на начальника Темной стражи. Его на это место назначил Мо Цин – ему и наказывать. Я мельком посмотрела на Уродца и ничего не сказала.
Опустившись передо мной на колени, глава Темной стражи тяжело коснулся лбом земли:
– Темный страж Линь Цзыюй приветствует главу.
Хм… Линь Цзыюй… Это имя звучало так знакомо. Линь Цзыюй… Линь Цзыю…
– А, – внезапно поняла я, – ты старший брат Цзыю.
Он удивленно посмотрел на меня:
– Глава… вы знаете Цзыю?
Как только суматоха улеглась, я вспомнила его. Если бы не знала его брата, не знала об их признательности, то просто позволила бы Мо Цину избавиться от него. Однако, поскольку мне все известно и Линь Цзыюй, заняв высокий пост, почтительно называет меня главой, я пришла к выводу, что начальник стражи восстал отчасти для того, чтобы отомстить за меня. К тому же его брат мне очень помог…
Собираясь предоставить это сложное решение Мо Цину, я повернула голову:
– Его повысил ты, и виноват он именно перед тобой, так что думай сам.
Я сделала шаг, намереваясь осмотреть руины дворца. Пожалуй, скоротаю время и с помощью магии приведу тут все в порядок, пока Мо Цин разбирается с горе-подчиненным. А дальше… уволоку его прямиком в покои…
Однако не ожидала, что мои ноги вдруг станут ватными и я вновь беспомощно повалюсь, как тогда, в формации на Белошелковой горе. Тело, неподвластное моей воле, упало навзничь, я успела лишь увидеть удивление на лице Мо Цина. Он подхватил меня на руки, заключив в объятия. Ох, его грудь такая теплая… Уф…
Едва я хотела поднять руку, чтобы коснуться его, как услышала напряженный голос Мо Цина:
– Что случилось?
А затем… моя душа покинула тело.
Вот так подвох! Что опять происходит? Почему мои душа и тело снова разделились? Разве я не вернулась? Разве не овладела магией и духовной силой, выпила кровь Цинь Цяньсяня… Погодите-ка, может, именно благодаря крови мне повиновались собственное тело и магия? А как прошло время, дарованная сила исчезла? Если дело в этом, придется держать при себе кого-то из семьи Цинь постоянно.
Едва слабый свет утреннего солнца коснулся моего призрачного естества, и я сразу же ощутила жгучую боль. Тем временем тело по-прежнему безвольно лежало на руках Мо Цина. Теперь у меня нет возможности даже наглядеться на него: пришлось спешно спрятаться в тени руин.
– Чжаояо?
В голосе Мо Цина, как всегда, не отражалось ни единой эмоции. Лишь его напряженное дыхание выдавало сильное волнение.
– Глава? – слегка приподнялся Линь Цзыюй, чтобы посмотреть на меня.
Мо Цин резко повернулся к нему:
– Цинь Чжиянь… Отправляйся в палату Тысячи забот и приведи Цинь Чжиянь. Немедленно!
Тот задрожал, однако поклонился и тотчас исчез, торопясь исполнить приказ.
Мо Цин поднял мое тело. Он поставил магический барьер вокруг Ло Минсюаня, а затем пошел к руинам дворца Не-зло. Оказавшись в тени, Уродец снял свое черное одеяние, сотканное из русалочьей пряжи, и осторожно накрыл меня, пряча мое лицо от солнечных лучей. На самом деле… не имело значения, падает ли свет на мое тело, но Мо Цин об этом, конечно же, не знал. Возможно, он подумал, что раз я снова стала призраком, то даже моему телу причиняет
