Его голос эхом отразился от обвалившихся лестниц, пустых дверных рам и оголенных балок.
– Прошу, чувствуй себя как дома, – сказал Глокта. – Только не маячь, укройся где-нибудь. К нам еще могут заглянуть гости.
– Славно. Мы ведь любим компанию, правда, ребята?
Один из подручных Коски усмехнулся, обнажив при этом два ряда зубов цвета говна.
«Жуть, какие гнилые. Таким я, пожалуй, свои предпочту».
– Я жду гостей от его преосвященства архилектора. Сможете оказать им теплый прием, пока я буду внизу?
Коска довольным взглядом окинул разрушенный коридор.
– Это место располагает к теплым приемам. Я сообщу, когда гости уйдут. Полагаю, надолго они не задержатся.
Арди примостилась у стены. Не снимая капюшона, она стояла и смотрела в пол.
«Пытается слиться со стенкой, что понятно. Мы – не лучшая компания для молодой женщины, а этот дом – не подходящее для нее место. Однако все лучше, чем перерезанное горло».
Глокта протянул руку.
– Благоразумнее пойти со мной.
Арди нерешительно взглянула на него.
«Как будто сомневается, что со мной безопаснее».
Впрочем, очередной беглый взгляд на самых уродливых представителей самой отвратительной в мире профессии придал ей решимости. Коска вручил Арди фонарь, коснувшись пальцев и неприлично долго удерживая ее на месте.
– Спасибо, – сказала она, отдергивая руку.
– Всегда к вашим услугам.
Глокта и Арди отправились дальше в утробу мертвого дома, оставив позади Коску и его головорезов. Отслаивающиеся обои, сломанные рейки в стенах и хлопья опадающей штукатурки создавали причудливую игру теней. Дверные проемы сменяли друг друга чередой чернеющих, словно могилы, прямоугольников.
– Друзья у вас – очаровашки, – обронила Арди.
– В самом деле, ярчайшие звезды на общественном небосклоне. Порой мы нуждаемся в услугах отчаянных парней, видите ли.
– Должно быть, работа вам предстоит и правда отчаянная.
– А когда было не так?
Фонарь едва освещал гостиную, где панели отваливались от дешевой кирпичной кладки, а большую часть пола покрывала лужа гнилой воды. Потайная дверь в дальней стене стояла открытая.
– Чем провинился ваш помощник?
– Секутор? Он меня подвел.
«И скоро мы узнаем насколько».
– Надеюсь, что сама не подведу вас.
– Уверен, благоразумия в вас больше. Я пройду первым – если уж упаду, то упаду один.
Морщась, Глокта спускался по лестнице, тогда как Арди шла позади, подсвечивая ступени.
– Уф, чем это пахнет?
– Сточными водами. Где-то здесь спуск в канализацию. – Глокта прошел в открытую тяжелую дверь, в переоборудованный винный погреб. По обеим сторонам в стенах поблескивали стальные решетки; воняло сыростью и страхом.
– Наставник! – прозвучал из темноты отчаянный возглас. К прутьям одной из камер приник навигатор.
– Брат Длинноногий, примите мои извинения! Я был так занят: гурки осадили город.
– Гурки? – пискнул навигатор, выпучив глаза. – Пожалуйста, если вы освободите меня…
– Молчать! – рявкнул Глокта тоном, не терпящим возражений. – Побудьте пока здесь.
Арди беспокойно глянула на клетку навигатора.
– Здесь?
– Он не опасен. Здесь вам даже будет уютнее, чем… – Глокта кивнул в сторону двери, что вела в сводчатый зал, – там.
Арди нервно сглотнула.
– Ну хорошо.
– Прошу, наставник! – Длинноногий отчаянно протянул руку сквозь прутья. – Скажите, когда меня отпустят? Наставник, умоляю!
Глокта аккуратно притворил за собой дверь, приглушив вопли навигатора.
«Сегодня у нас много других дел, не будем их откладывать».
Иней уже приковал так и не пришедшего в себя Секутора к стулу и зажигал фонари. Сводчатая камера постепенно наполнялась светом, из темноты проступал рисунок фрески: Канедиас хмуро глядел вниз, раскинув руки, а за спиной у него пылал огонь.
«Ах, наш старый друг мастер Делатель, как всегда, недоволен».
Напротив Канедиаса весь бледный истекал кровью его брат Иувин.
«Сегодня здесь прольется не только кровь».
– Ум, – простонал Секутор, тряхнув сальными волосами.
Глокта осторожно опустился на стул; скрипнула кожа сиденья. Секутор вскинул голову и часто заморгал. Иней перегнулся через стол, развязал маску Секутора, сорвал ее и отбросил в угол комнаты.
«И устрашающий практик инквизиции превращается… в нечто обыкновенное и простое».
Секутор поерзал и по-мальчишески сморщил нос, будто просто спал.
«Молод. Слаб. Беспомощен. Будь у меня сердце, я бы даже пожалел его. Хотя сейчас не время для сантиментов и человеческих чувств, для дружбы и прощения. Уж больно долго меня не отпускало то, что еще оставалось от счастливого и подающего надежды полковника Занда дан Глокты. Прощай, мой старый друг. Сегодня ты нам не помощник. Пришло время безжалостному наставнику Глокте приниматься за дело, в котором он мастер. То единственное дело, которое он способен делать хорошо. Время для холодных голов, холодных сердец и совсем холодной стали.
Время вырезаˆть правду».
Секутор дернулся на стуле, звякнув оковами, увидел Инея, увидел Глокту. Выпученными глазами обвел круглую комнату. Стоило ему наконец понять, где он, как его глаза чуть вовсе не вылезли из орбит. Он бурно запыхтел, чем выдал обыкновенный человеческий страх; дышал он так бурно, что колыхались ниспадающие на лицо патлы.
«С чего бы начать?»
– Да-да, – пробормотал Секутор. – Знаю… эта баба заставила меня сказать… да… но у меня не было выбора.
«А-а, пресмыкаемся! Каждый начинает пресмыкаться, стоит приковать его к стулу».
– Что мне было делать? Она бы меня к хренам пришила! У меня не было выбора! Пожалуйста…
– Я знаю, что ты ей сказал и что выбора у тебя не было.
– Тогда… з-зачем…
– Уволь, Секутор. Сам знаешь, почему ты здесь.
Иней, как всегда бесстрастный, выступил вперед и открыл крышку изящного ларца с инструментами: лотки в нем раскрылись подобно бутону прекрасного цветка, являя полированные рукоятки, сверкающие иглы и блестящие лезвия.
Глокта надул щеки и выдохнул.
– День у меня задался. Проснулся я в чистой постели и даже сам добрался до ванны. Больно почти не было. – Он взялся за рукоять секача. – Надо же как-то отметить хороший день. Хорошие дни так редко случаются в моей жизни.
Глокта вытащил секач из чехла, и тяжелое лезвие сверкнуло в резком свете ламп. Секутор неотрывно следил за инструментом в его руке; в его округленных глазах читались одновременно ужас и восторг, на бледном лбу блестели крупные капли пота.
– Нет, – прошептал он.
«А вот и да».
Освободив левую руку Секутора, Иней распластал ее на столе. Схватил бывшего напарника за плечи.
– Думаю, преамбулу можно опустить. – Глокта встал, обошел стол, постукивая тростью по полу, волоча больную ногу и скребя лезвием секача по столешнице. – Не стану объяснять принцип своей работы человеку, который столь часто и умело помогал мне. Ты, как никто другой, должен знать, что за чем следует.
– Нет, – прохныкал Секутор. Он попытался вымученно улыбнуться, но из его глаз брызнули слезы. – Нет, вы ведь не тронете… только не меня! Меня вы не
