настаивал на тщательном поиске и вместе с другими снова и снова звал его по имени. Возможно, они еще надеялись на лучшее, но не я. Я просто знал, что мальчик мертв.
Однако я держал свои мысли при себе, поскольку озвучить мои подозрения значило бы только усугубить ситуацию. Матери было бы отчаянно плохо, поверь она, что ее единственный сын утонул, но я сомневался, что ее рассудок не будет шокирован от того ужаса, который я предполагал. Уилсон последовал моему примеру.
Не имея абордажных приспособлений, мы не стали бы тащиться в озеро той ночью, но я сказал миссис Барнаби, которая держалась на удивление хорошо, что утром куплю все нужное в Хэмптоне. В Хэмптоне ничего полезного не нашлось, поэтому нам пришлось изготовить их довольно кустарно из тяжелых прутьев и крючков.
Отец юного Барнаби хотел поехать с нами, но я уговорил его остаться с женой. Я чувствовал, что так будет лучше, потому что, хотя я не ожидал найти тело, меня не покидало предчувствие чего-то зловещего, что мы можем встретить, и я почувствовал, что для него было бы лучше не видеть, что крюки могут вывести на поверхность. Возможно, он уловил характер моих мыслей, потому что в конце концов согласился остаться.
Мы погрузили неуклюжую волокушу с привязанной веревкой (я купил восемьсот футов, чтобы быть уверенным, что ее точно хватит) в лодку и с Уилсоном на веслах, поплыли к месту аварии, у нас возникли некоторые проблемы со спуском лодки в воду из-за ее неудобной формы и веса, но в конце концов нам удалось это сделать. Казалось, что крюк никогда не достигнет дна. Пятьсот футов – это долгий путь вниз.
Когда, наконец, спуск прекратилось. Я сел на корму лодки и велел Уилсону грести очень медленно. Он так и делал. У него получалось даже лучше, он вообще почти не двигался. Я почувствовал, что волок, зацепился за какую-нибудь корягу, но Уилсон заверил меня, что во всем районе озера ничего подобного не было. Потребовались объединенные усилия восьми человек, по двое на лодку, чтобы вытащить эту штуку.
Мы работали весь день. прочесывая каждый фут озера в радиусе нескольких сотен ярдов от того места, где упал мальчик. Мы ничего не нашли ни в тот день, ни на следующий, ни в любой другой день в течение недели душераздирающего труда.
Это был напрасный труд, но это необходимо было сделать. Мы боялись, что все это сведет с ума не только мать, но и отца, а так же того, что можем потерять весь бизнес. И, конечно, я мог ошибиться.
Коттедж Барнаби опустел на следующий день после того, как мы перестали прочесывать озеро, и какое-то время казалось, что остальные дома тоже могут опустеть, но, обсудив этот вопрос, жильцы решили, что это был всего лишь несчастный случай, действительно печальный, но слишком распространенный и, поскольку их возвращение домой не помогло бы этим родителям вернуть своего мальчика, они могли бы с таким же успехом попытаться забыть об этом. Итак, они остались, и вскоре освободившийся коттедж был снова арендован.
Однако они не забыли одну вещь – что несчастный случай произошел вечером, поэтому, хотя продолжалось теплое время года, они держались подальше от озера после захода солнца.
Прошел почти месяц, и больше никаких неприятностей не происходило. Даже эти ночные звуки прекратились, и я начал думать, что дал волю своему воображению и что смерть юного Барнаби произошла из-за простого опрокидывания его каноэ. Затем произошел еще один несчастный случай, и на этот раз он был особенно ужасным. И что бы словно специально добавить еще большего ужаса, его жертвой стала молодая пара, которая занимала коттедж, где в свое время жила семья Барнаби.
Молодой человек и его жена, по фамилии Уиппл, были женаты всего чуть больше года. Госпожа Уиппл, довольно хрупкая женщина невротического типа, темпераментная, своенравная и упрямая как дьявол, вскоре должна была стать матерью, и ее состояние, конечно, не облегчало общение с ней. Однако она была красавицей, и мистер Уиппл обожал ее.
Но, какой бы неразумной она ни была, миссис Уиппл рассудила, что она не в том состоянии, чтобы рисковать с опрокидыванием в воду, даже если бы она была хорошей пловчихой, поэтому она держалась подальше от озера, довольствуясь тем, что сидела на носу лодки, которая была привязана к колу, вбитому в землю, в нескольких футах от кромки воды. Там не было абсолютно никакого берега, никакого пляжа, и вода на краю озера резко становилась глубокой.
Никто никогда не узнает, что побудило ее настоять на том, чтобы отправиться на озеро той ночью. Вероятно, это была просто необъяснимая прихоть, свойственная женщинам. Если бы Уиппл был чуть более дипломатичен, он, возможно, отговорил бы ее от этой затеи, но, к сожалению, он решительно отверг ее предложение взять ее на небольшую прогулку на лодке, прежде чем они лягут спать, чтобы согнать немного жирка. Что в начале было простой милой и вкрадчивой просьбой, превратилось в требование, подкрепленное признаками приближающейся истерики.
Согласно Священному Писанию, которое многими людьми признается истиной, Еве удалось заставить Адама съесть яблоко, даже когда он знал, что последствия будут катастрофическими, так чего же можно было ожидать от мужчины, так сильно влюбленного в свою жену, который только боялся возможных неприятных последствий своей уступки? Уиппл продержался некоторое время, но, в конце концов, она уговорила его взять ее и, что еще хуже, настояла на том, чтобы отправиться прямо на противоположный берег и обратно.
Я присутствовал при разговоре, то есть я был на расстоянии слышимости, будучи вовлеченным в разговор с мужчиной по соседству с Уипплами. Когда я услышал, как он неохотно согласился перевезти свою жену через реку, у меня возникло чувство страха, предчувствие чего-то ужасного в связи с этим. Используя весь свой такт, которым я обладал, я попытался отговорить ее от поездки. Но это было бесполезно. Она выслушала достаточно вежливо, потому что была хорошо воспитана, но была непоколебима, а что еще я мог сделать? Правда, я мог бы схватить фалинь и не позволить Уипплу отчалить, так как у меня было предчувствие. Но это потребовало бы объяснения, которое я вряд ли смог бы дать. Поэтому я ограничился тем, что сказал, что не стал бы этого делать при данных обстоятельствах. Но это совершенно не помогло.
Я знал людей, которые смеялись над "предчувствием". Они утверждают, что в этом нет ничего особенного, что такое "чувство" вызвано каким-то пустяковым нервным расстройством, полностью физиологическим.
