высоты. Он то радостно кричал, поднимая кулак, когда войско шло в атаку, то хватался за сердце и голову, когда гномам приходилось отступать.
Эта битва была выиграна. Но война была не закончена, и священная для гномов твердыня всё ещё оставалась в руках врага…
Как только у Дори представилась возможность, он, дико уставший, в полном облачении, пошёл в сторону осадных орудий, где атаковали ангмарцы. Там уже были гномы, которые разбирали тела убитых собратьев и врагов, а также проверяли состояние боевых машин. К счастью, машины почти не пострадали — ангмарцы не успели их поджечь или сломать. А вот гномы…
Дори, наверно, полчаса бродил, пока не заметил знакомый плащ и доспехи. Ори лежал под грудой солдат. Судя по всему, он стоял до последнего, и ангмарцам пришлось его буквально завалить. Вся его броня была изрублена, то там, то сям торчали стрелы.
Дори оттащил людей с тела своего друга и рухнул на колени. Он закрыл ему глаза, положил руку на грудь и тихо сказал:
— Вот ты и погиб как славный герой! Спи спокойно, Ори сын Траина… Да встретит тебя Дурин в светлых чертогах, и память твоя не изгладится вовек!
Дори обнял друга детства, который был ему как старший брат, и затрясся от беззвучного рыдания.
Битва при Гундабаде была выиграна, но война ещё не закончилась, и крепость по-прежнему оставалась в руках врага. Король Язанд подошёл со своим войском к стенам древней гномьей крепости. Оказалось, что на юге действительно была большая битва между арнорцами и ангмарцами, и шла она долго, целый день, но окончилась ничем. А наутро арнорцы увидели, что ангмарцы убежали, оставив свои позиции. Язанд, недолго думая, сразу двинул полки к Гундабаду, предполагая, что, либо ангмарцы двинулись туда, либо нет, но в любом случае, бегать за ними уже не было смысла, так как наступила осень, и постепенно приближалась зима.
В какой-то момент разведчики донесли, что ангмарцы двигаются к Гундабаду, и король, надеясь их перехватить, пустил вперёд всю конницу. Расчёт оказался верным.
Теперь настала очередь думать, как быть дальше — идти на штурм, или продолжать осаду? Сентябрь выдался на удивление тёплым, даже немного жарким, как летний месяц, поэтому можно было продолжать осаду, тем более что Гундабад, хоть и обветшал со временем, но всё ещё был мощным бастионом. Единственное, чего опасался король Даин, что гномы могут начать расхолаживаться, и орки с ангмарцами будут предпринимать новые диверсии.
Так шло время. Прошло ещё недели две. Военачальники никак не могли прийти к общему решению, а король колебался. Язанд заявил, что его воины помогут со штурмом, но первыми они в бой не пойдут.
За эти две недели периодически проводились учения, а гномы, по приказу военачальников, ежедневно стали обстреливать стены Гундабада. Орки пытались ночными вылазками поджигать припасы или осадные машины, но гномы зорко стерегли их.
И неизвестно бы, чем это всё кончилось, если бы Дурин, а может, и сам Ауле, не явил свою волю. Однажды среди гномов поползли слухи, что Даин готовиться выступить со словом перед войском. В тот же день в его ставку прибыл сам Язанд, где они три часа о чем-то разговаривали, а затем вышел то ли недовольный, то ли озадаченный.
А на следующий день Даин действительно собрал воинов и вышел перед ними.
Король был в полном облачении. Слева и справа от него стояли военачальники и знамёна гномьих кланов. Протрубили трубы, и все гномы стихли. Только ветер трепетал знамёнами. Даин громко, как только мог, начал:
— Братья мои! Обращаюсь к вам не как царь, но как ваш побратим. Слушайте меня! Такова воля Дурина: мы должны предложить оркам сдаться, и выпустить их восвояси. — Тут некоторые гномы недоуменно переглянулись.
Даин продолжал:
— Так хочет Дурин: чтобы гномы опять жили в Гундабаде, и священный город был бы для всех местом поклонения. И если мы будем едины, то будем жить в процветании, не зная горя. Но если мы разобщимся, то опять придут враги, и опять будет скорбь среди гномов, и многие падут! — Он сделал небольшую паузу. — Братья мои! Я благодарен, что вы откликнулись на мой зов, и не мой даже, а зов Дурина! Всюду вы шли за мной, вашим предводителем, и терпели все тягости и невзгоды. Вы внимали мне, а я внимал Дурину. Прошу вас — и в этот раз исполним его волю!
Он закончил, и наступило некоторое молчание. Простые воины были в некотором замешательстве. Это не то, что ожидали они. Даже среди Черновласых и Железноруких, которые были идти за Даином хоть в пекло, это вызвало некоторое недоумение. Среди Огнебородых даже послышался ропот. Но тут посреди войска послышалось:
— Слава королю Даину! Слава Великому Дурину! Слава гномам!
Крик продолжался, и постепенно его подхватывало всё большее количество гномов. Через минуту всё войско скандировало клич «Слава Даину!» Кто-то поднимал копьё вверх, кто-то подкидывал шлем.
Дори осмотрелся вокруг. Он не совсем понимал, что происходит. Было видно, что некоторые всё ещё находились в недоумении, но всё же открыто против Даина никто бы не решился выступить — кто-то больше, а кто-то меньше — все верили, что через Даина с гномами говорит сам Дурин. И пройти против Праотца старшего клана было бы кощунственно. Тем более, что Даин не был похож на легкомысленного гнома, хотя и вёл себя порой импульсивно, как и всякий гном. «Так или иначе, это должно означать конец войны», — подумал Дори и вздохнул с некоторым облегчением. — «Хватит с нас жертв».
Начались переговоры с орками. Сначала они дерзили и огрызались. Но после того, как гномы нещадно обстреляли стены, им удалось пробить бреши и закинуть несколько горящих снарядов внутрь. Тогда риторика врага изменилась, и они согласились на условия гномов. Те в свою очередь освободили горные проходы, и орки ушли в Серые горы, а ангмарцы — на север Ангмара.
Гномы и истерлинги устроили большой пир под стенами крепости. Все пили, ели, веселились. Так было день или два…
А потом гномы стали заходить в Гундабад. Грустная картина открылась им — мерзость и запустение покрыли некогда величественные залы и коридоры священного города. Предстояло много работы, чтобы возродить былое величие. Но гномы — народ упорный и трудолюбивый. Самое главное было сейчас то, что в Гундабад вернулись гномы, и война была окончена.
Дори шёл среди древних надписей и рельефов, колонн и высеченных статуй, периодически пиная попавший под ноги мусор или
