— К демонам рогатым девицу, не про нее речь, — отмахнулся Ариен. — Из магических врат вышли четверо да еще его величество король Конан. Айлэ и Коннахара утащили, короля увели, это я видел, двое вон лежат — остался еще один… Митра Пресветлый, это же Эвье, Эвье Коррент! Наверное, он до сих пор без сознания. Сейчас разыщу, — он поднял лампу повыше, сколько позволял низкий потолок, и осторожно пошел вдоль стен, заглядывая за бочки и ящики. Подвал был большой, ряды ящиков и бочек тянулись шагов на тридцать, дальний конец полностью скрывался во мраке. Ариен осмотрел все у подножия лестницы, недоуменно пожал плечами и направился в глубину помещения, окликая на ходу: — Эвье! Ты где? Отзовись!
— Какого бы ляда ему хорониться… Послежу-ка я во избежание… — пробурчал Альмарик и потопал следом за мэтром.
— Эвье? — озадаченно переспросил Льоу. — Откуда? Ротан, я и Конни, больше никто не уцелел. Эвье сгинул еще где-то на середине лестницы, я видел, как он упал… Если только он не отбился и не догнал нас на Вершине, но это же невозможно…
— Силы небесные, — простонал Юсдаль-младший. — Погиб Эвье, мир его праху. Но четвертый, точно, был.
— Кто еще?!
— Льоу, ты не поверишь… Сам до сих пор удивляюсь, руки вперед меня все сделали…
— Вот он! — донеслось из темноты. — Эвь… Ба, но ведь это…
Раздался короткий вопль, мелькнула синяя вспышка, и Делле вылетел к лестнице — спиной вперед и переломившись пополам, все еще сжимая в руке светильник. Без того тусклый огонек немедленно погас. Во мраке послышалась невнятная возня, кто-то зашипел по-кошачьи, Альмарик взревел басом и скверно выругался, в ответ дрожащий от ярости голос выкрикнул что-то на непонятном певучем наречии. Потом донеслась звонкая оплеуха, и раздраженный голос десятника рявкнул над самым ухом у Кламена Эйкара:
— Да запалите же лампу, благородные месьоры, жаба ваша мать! Не рыпайся, коза шелудивая, помахала руками, будет! Тихо, говорю, пока руку не сломал!
Кто-то торопливо защелкал кресалом. Спустя десять ударов сердца фитилек светильника затеплился неярким светом, и стал виден сперва мэтр Делле, свернувшийся клубком на земляном полу, затем Альмарик со своей жертвой. Выражение лица у десятника было зверским, по щеке из трех глубоких царапин стекала кровь. Поймав взгляд Эйкара, пуантенец осклабился и просипел:
— Царапается, стерва, что твоя кошка… Пришлось угомонить малость…
Свою добычу он удерживал, заломив ей обе руки хитроумным захватом, при котором малейшее движение причиняет согнутой в три погибели жертве невыносимую боль. В тусклом свете видны были только огненно-рыжие, коротко обрезанные волосы и узкая спина в таком же, как на Льоу и Ротане, пурпурном кожаном доспехе.
— Чтоб мне лопнуть: девка! — пробормотал кто-то из егерей. — Она-то откудова здесь?!
— Не видал ты девок?! — напустился Эйкар, державший фонарь. — Посмотри лучше, что с книжником, а то он уж вроде как и не дышит! Чем это она его?
— Магичка она, — слабо донеслось с пола. Делле пошевелился и попробовал отнять руки от живота, но тут же вновь съежился со стоном. — Хватанула меня с трех шагов какой-то дрянью… Ох… как верблюд лягнул. Не троньте меня, месьоры, сам оклемаюсь…
— Альмарик, немедленно отпусти ее, — подал голос Юсдаль-младший.
— Даже не подумаю. Чародейку-то? А ну как она всех нас спалит к лешачьей матери?
— Пусти, говорю, — повторил Ротан. — Она больше не будет.
Десятник вопросительно воззрился на командира — Кламена Эйкара.
— Отпусти, — кивнул тот. — Но приглядывайте за ней в оба. И если что…
— То сразу и наповал, — понятливо кивнул Альмарик, разжал пальцы и отступил на шаг.
Незнакомка упруго вскочила и попятилась к закутку, образованному стеной и пирамидой винных бочек. Полусогнутые руки она держала перед собой, но не так, как это делал бы готовый к драке гуль при наличии своих когтей, и не сжатыми в кулаки, а словно бы отталкивая от себя нечто раскрытыми напряженными ладонями. Дрожащий свет лампы отражался в миндалевидных серых глазах, быстро перебегавших с одного обитателя погреба на другого. Девица оказалась довольно высока ростом и худощава. Наверное, в иных обстоятельствах и в другом настроении она была бы весьма привлекательна, даже, пожалуй, красива — у нее были правильные тонкие черты лица, сейчас, увы, перемазанного засохшей грязью и запекшейся кровью. И сразу притягивали взгляд великолепные волосы, густые, непокорные кудри темно-рыжего с алым оттенка, открывающие ушки прирожденной сиидха — заостренные, как у животного.
Несколько мгновений слышно было только громкое сопение изумленных егерей да стоны приходящего в себя Ариена. Потом Льоу замороженным голосом сказал:
— Если это та, о ком я думаю… а другой на Вершине не было и быть не могло… и если это ты, маленький поганец, ее сюда притащил… то ты, Ротан, свихнулся больше, чем сам Безумный Исенна!
Юсдаль открыл рот, собираясь возразить, но его перебила рыжая девица — похоже, упоминание имени Исенны подвигло ее на небольшую речь. Интонации были ледяные, что же до языка, то поток необычайно певучих слов, казалось, состоящих из одних протяжных и звонких гласных звуков, заставил недоуменно переглянуться всех без исключения присутствующих, не исключая и Ротана с Лиессином.
Когда же альбийка умолкла, Ротан взвыл и с досады треснул себя в лоб:
— Все исчезло, все забыл! Ни слова не понял, а ты? Ну хоть что-нибудь, Льоу? На языке Цитадели?
— Не помню ничего, — угрюмо буркнул темриец. — Да кашлял я на цитадельское наречие! На кой ты ее приволок, умник?
— А что, надо было бросить ее там на верную гибель? — взвился Юсдаль-младший. — Башня вот-вот могла разрушиться прямо у нас под ногами, а она лежала на самом краю. Я просто не мог ее оставить!
— Ни хрена не разумею, об чем они толкуют, — пробурчал Альмарик довольно громко.
— Ах, какое удивительное благородство! — ехидно возопил Лиессин, с трудом садясь и прислоняясь к груде ящиков. — Ну-ка ответь, как ты ей теперь растолкуешь, что минуло неведомо сколько не десятков, но тысяч лет? Чудесно, замечательно, ты совершил подвиг, достойный упоминания в легендах — спас прекрасную даму! Вот только спасенной красавице вряд ли отыщется место в нашем мире. Она же чистокровная айенн сиидха, для нее люди — говорящие животные! Она с ума сойдет, когда узнает, что от ее сородичей остались только легенды, а вокруг полным-полно людей!
— Так, — Кламен не выдержал и вмешался в маловразумительную перепалку. — Похоже, из всех нас вы одни знаете, что это за пташка. Прекратите, Сет вас пожри, вести себя так, будто нас тут нет! Что еще за чудо вы притащили?
