— О-о, это чудо зовется госпожой Иллирет ль’Хеллуаной. Магичка, и не из последних. Умеет вызывать молнии с небес и огонь из-под земли. Ага, месьор Эйкар, вижу, как у вас глаза заблестели. Думаете, вовремя судьба подарочек послала? Не особенно обольщайтесь, — хмыкнул Майлдаф. — Она, изволите видеть, сиидха, то есть, если попроще, альб. Человеческих языков не разумеет вовсе, а альбийский мы с Ротаном… хе-хе… подзабыли. Так что тяжело будет ей объяснить, чтобы она все бросала и вызволяла нас из тюрьмы. Вон, видите, как смотрит? Небось прикидывает, сжечь нас разом или начать с Альмарика, чтоб неповадно ему было девкам руки крутить. Вообще-то может, ой может…
— Ты, между прочим, тоже сиидха… в какой-то мере, — напомнил Ротан. — Вот и попробовал бы сказать ей, что мы не желаем ничего плохого. Мол, сами по уши в бедах. Неужели матушка не выучила тебя хотя бы паре слов на родном языке?
— Те слова, которым я научился от матушки, при дамах не произносят, — огрызнулся Лиессин. Все же, поразмыслив, он изрек длинную фразу, полную протяжных гласных и пересыпающихся шипящих.
Ответ последовал немедленно — краткий, музыкальный и совершенно невразумительный.
— Гм, — только и сказал Лиессин, пожимая плечами.
Прятавшаяся в закутке тень, видимо, решила, что люди не столь опасны, как кажутся, и пора брать дело в свои руки. Никто не сумел уловить мгновения, когда она возникла в тусклом оранжевом кругу, отбрасываемом лампой. Егеря насторожились было, но альбийка змейкой скользнула мимо, присела на корточки и, прежде чем кто-либо успел ей помешать, совершила нечто странное: одной рукой ухватила за запястье Ариена, а другой — Льоу.
Пальцы у нее были холодные и цепкие, немедля пресекшие любую попытку вырываться. Лиессин потом под большим секретом признавался, что ощущение было наистраннейшее — словно бы некий ловкий невидимка без малейшей боли раскрыл ему череп и принялся быстро-быстро списывать все содержимое памяти на бесконечный пергаментный свиток. Длилось непонятное действо считанные мгновения, после чего девица отдернула руки, встала и отчетливо произнесла на чистейшем аквилонском наречии:
— Вы кто? Я помню тебя и тебя, — легким наклоном головы она указала на Юсдаля и Майлдафа. Ротан, несмотря на безмерное удивление, едва не прыснул: похоже, вместе со знанием языка чародейка позаимствовала и протяжный темрийский акцент Лиессина. — Помню бой в Вершинах… Но куда подевались остальные? Что это за место? И кто эти люди?..
* * *
— …Восемь тысячелетий, — повторила ль’Хеллуана, глядя куда-то прямо перед собой. Ее зрачки сжались в точку и слегка остекленели. — Ничего не осталось… Моего мира больше не существует. Им завладели смертные… Зачем я здесь, человек? На что ты обрек меня своим мимолетным состраданием? Почему не дал умереть вместе с моим народом?
— Ну вот. А я тебя предупреждал, — пожал плечами Майлдаф. — Валяй, благородный рыцарь, объясни ей еще разок, что все ее соотечественники погибли восемь тысяч лет тому, но огорчаться, мол, не надо. Все еще образуется. А?
— Да погодите же! — вскричал Ротан. Прочие узники только ошарашенно водили взглядом от альбийки к Ротану и обратно, не в силах поверить в только что изложенную невероятную историю и тем более — смириться со столь тесным соседством настоящей живой альбийской магички. — Выслушайте меня! И вы тоже, госпожа Иллирет, послушайте, не впадайте в отчаяние! Я знал, что делаю! Я сейчас все объясню, только не перебивайте! И обещайте, что об этом никто не узнает, а то мне отец с матушкой такое устроят… Клянетесь? Никому, никогда ни единого слова?
— Ты к делу переходи, — буркнул Льоу. — Еще клясться тебе тут… Давай, излагай, сказитель.
— Ну… все началось с Меллис, моей ненаглядной сестрицы. Она затеяла тайком копаться в отцовских сундуках, где лежат его запрещенные к распространению хроники. Те, которые еще ждут своего времени. Их там скопилась целая кипа — за время службы при дворе отец умудрился везде сунуть свой любопытный нос. Он ведь был и советником короля, и хранителем Большого Архива, и сочинителем на досуге… Так вот, в числе прочего мы нашли множество заметок касательно Битвы Драконов.
— Пресловутый Немедийский переворот? — влез Делле. Он уже оправился после полученной от Иллирет магической оплеухи и время от времени принимал живейшее участие в беседе — особенно там, где речь заходила об исторических фактах. — Весна 1294 года от основания Аквилонии? Да, в тамошних событиях до сих пор осталось множество белых пятен и нераскрытых тайн…
— Мэтр, он ведь просил не перебивать, — напомнил Эйкар. Альмарик высказался проще:
— Заткнись, а?
Месьор Ариен торопливо прикрыл себе рот ладонью и часто закивал.
— В числе всего прочего там хранилось длинное своеручное послание моему отцу от Долианы Эрде, предводительницы Рокода на Полуночи Немедии, — продолжил Ротан. — В письме рассказывалось, зачем и почему герцогиня Эрде-младшая решила устроить бунт против Тараска Кофийца, о толкнувших ее на это причинах и дальнейших планах. Имелось там еще кое-что потрясающе интересное касательно наставника и спутника госпожи Долианы.
— Может быть, это интересно для тебя, — медленно сказала альбийка. — Но что мне за дело до интриг смертных людей?
— Сейчас будет дело. Эрде была уверена — и получила тому убедительные доказательства — что ее покровитель есть та же самая личность, что когда-то заправляла делами в небезызвестной Долине Вулканов… — лед в глазах альбийки мигом растаял, она прожгла Ротана недоумевающе-яростным взглядом. — Но и это еще не все! Мы с сестренкой так поразились, что распотрошили папины архивы до самого дна в поисках еще каких-нибудь сведений. В том, что они отыщутся, Меллис не сомневалась: имя личности, о которой идет речь, давно и прочно связывается с многочисленными байками о юности нашего правителя, а также наших с Меллис деда с бабкой со стороны матушки — Целлигами из Альстейна Немедийского. Конан, Хэлкарс Целлиг и его жена Лиа — все они провели молодые годы в веселом городе Шадизаре.
— Так вот, — торопливо продолжал юноша, — мы нашли историю, записанную нашим отцом со слов его свекра. Подлинный рассказ очевидца о том, как летом 1264 года в Шадизаре Заморийском чудесным образом объявился и остался жить человек, взявший себе имя Хасти и прозвище Одноглазый, по роду занятий — маг высшего уровня посвящения. В хронике отец указал настоящее имя Хасти. Его зовут… — Юсдаль выдержал надлежащую паузу и буднично закончил: — его зовут Астэллар. Или Эллар. Ученики иногда называют его так, а сам он редко пользуется этим именем, утверждая, что больше не имеет на него права. Я и Меллис до сих пор не понимаем, каким образом он сумел избежать того, что с ним сделал Исенна, однако он уцелел и вернулся. Теперь он — Хасти Одноглазый, маг из Рабиров. Поэтому я и не посмел бросить госпожу Иллирет там, в Крепости. Дед говорит, всякий имеет право на вторую попытку. Мне только в голову не приходило, что здесь нас так неласково встретят. Вот. Теперь можете пинать меня, сколько вздумается.
