что драться долго не смогут.
Тьфу ты…
— Тебе бы все только на драчки смотреть? А что дальше делать, никто не знает. А надо бы на берег сходить, пресную воду поискать. Того, что у нас есть, на один день хватит, не больше. И народ лежит, словно сонные пчелы.
Все-таки, Геракл умеет переключаться и задуматься о делах насущных, а не о зрелище.
Раздумчиво поскребя черную бороду, сгоняя остатки воды на мохнатую грудь, мой друг сказал:
— Так ну их к Кибеле, твоих капитанов. Давай, берем парней — ты за ноги, а я за руки, да всех в море и побросаем.
— А если утонут? — забеспокоился я.
— Один-два утонут, ничего страшного, зато остальные в себя придут, — ухмыльнулся Геракл. — Если кто потонул — плохой из него герой. В крайнем случае, если кто из парней ко дну пойдет, так я спасти успею или Тесей поможет.
А ведь дело говорит Амфитрионыч. И мы принялись брать аргонавтов за руки и за ноги и кидать их прямо в море. Ясон с Тесеем, прекратив на время спор, обалдело уставились на нас, а потом принялись помогать. Уже хорошо. Ничто так не сплачивает, как совместный труд. И скоро вода между берегом и «Арго» прекратилась в суп, в котором плавали аргонавты.
Геракл оказался прав. Ко дну никто не ушел, все очухались и принялись работать конечностями, чтобы не утонуть. Те, кто поумнее, поплыли к берегу, а те, кто соображал похуже, пытались карабкаться на судно, откуда их скидывал Геракл.
— Еще малость поплавайте, чтобы вся дурь вышла, — приговаривал герой.
Я же, посмотрев на народ, уже выбиравшийся на сушу, послал всех подальше и, приткнувшись к уютному боку Артемиды, сразу заснул. И в этот момент жесткие ребра «Арго», постоянно тыкавшие меня в позвоночник, показались пуховой периной
Я проспал безбожно, бездарно, бессовестно. Не знаю, какой бы еще эпитет подобрать для того, что я проснулся уже далеко после полудня. Но первое, что увидел, было склонившееся надо мной лицо мой любимой, уже слегка озабоченное. Увидев, как я раскрываю глаза, Артемида сказала:
— Ух, а я-то уже стала переживать… — Усмехнувшись, богиня охоты сказала: — Есть некоторые животные, что порой надолго в спячку уходят.
Я только кивнул, опять удивившись эрудиции своей супруги. Нас, северян, зимней спячкой не удивишь, а вот откуда женщина с юга знает об особенностях некоторых животных? В Древней Элладе водятся бурые медведи? Кто еще на зиму засыпает? Кажется, ежики. Но в Греции нет таких зим, что у нас.
Опять меня не туда занесло.
Я привстал, огляделся. «Арго» благополучно стоит на суше, на камнях, подоткнутых под его бока, народа не видно, а я лежу под каким-то деревом, да еще и на собственной циновке.
— А как я сюда попал? — забеспокоился я. Неужели меня сюда перетащила жена? Стыдобушка-то какая. Одно дело, когда Артемида, еще будучи для меня Аталантой, тащила меня раненого, совсем иное, коли сейчас.
— Не бойся, это не я. Собиралась, даже уже Гиласа попросила, чтобы помог — хотя, справилась бы и одна, ты у меня легкий, но тебя Геракл перенес. Вначале корабль вытащили на берег, а потом и тебя сняли. Хотели будить, но пожалели. Тесей сказал — мол, Саймон уже несколько ночей не спит, пусть отдыхает. Нельзя идти в море, если кормщик не выспавшийся.
Выходит, я «заспал» тот момент, когда «Арго» вытаскивали из воды? Ну и ну. А чего это она меня легким считает? Я сейчас не меньше килограмм восьмидесяти вешу, хотя всю жизнь более семидесяти не набирал. Разъелся, понимаете ли, ряху отрастил.
— Соня, ты же, небось, есть хочешь? — поинтересовалась супруга, не догадываясь, какая во мне буря чувств поднялась. А может и догадывалась, но понимала, что это глупости.
Я даже не успел ответить, потому что желудок выдал гулкую трель. Кто бы другой не услышал, но, если твоя супруга богиня охоты, способная слышать сопение мыши в норке, бурчание в брюхе у мужа услышит.
Артемида рассмеялась и ушла. Вернувшись, поставила передо мной миску похлебки. Я принялся радостно наворачивать и нахваливать.
— Наверняка ты варила, поэтому так и вкусно.
— А как ты догадался? — зарделась польщенная супруга.
А какой женщине не понравится похвала, высказанная ее стряпне? Но даже если бы было невкусно, то я все равно хвалил бы. А как догадался? Да очень просто. Если бы похлебку варил кто-нибудь из мужчин, то он не стал бы заморачиваться приправами. Кинул бы в котел лука побольше, да мяса, вот и все. А коли в похлебке наличествует вкус разных трав — то это точно, моя жена.
После завтрака и на душе стало легче, и жизнь показалась веселее. Теперь можно и о работе подумать. Оглядевшись, я увидел, что около «Арго» мы одни.
— А где народ?
Берег был пуст, даже часового не поставили. Или Артемида и есть караульный? Похоже.
— Аргонавты на охоту ушли, хотя вряд ли они здесь что-то добудут, —хмыкнула богиня охоты. Потом пояснила: — Дичь здесь не водится дня на три пути, но я их останавливать не стала — пусть делом займутся. А главное, что ты должен был выспаться. А ребята к вечеру, как устанут, назад вернуться. Источник с водой здесь есть, провизия осталась, дня на два пути хватит, а там поохотимся.
Ай да молодец. Народ отправила подальше, чтобы не мешал спать мужу. Иначе пришлось бы просыпаться, да отправляться в путь.
— Да, а кого капитаном-то выбрали? Выборы новые провели или решили, что они уже состоялись? — поинтересовался я, в надежде услышать — дескать, коль скоро кормщик спит, то выборы решили провести тогда, когда проснется. Эх, как бы я себя зауважал! Но вместо этого услышал:
— Выборы провели, Ясон все красочно изложил — мол, он потому в покоях Медеи сидел, чтобы нас защитить. Дескать — пока Медея с ним вела всяческие разговоры — длинные, очень ученые, Аэт нас не трогал, даже позволил за золотыми рунами сходить.
Вон, оказывается, какой у нас капитан молодец. Пожертвовал собой, стало быть, кинул свое хрупкое тело на амбразуру женской похоти.
— Что же он позволил царю нам отравленный мед прислать? — покачал я головой. Мед, правда, был не совсем отравленный, но тем не менее.
— Мед не Аэт прислал, а его зять.
Сам Аэт, зять ли, который еще и сыном царю приходится, мне без разницы. Но все равно, слабо верю, что Ясон сумел этаким способом нас защитить.
— Значит, народ согласился и Ясона оставили в капитанах? — решил уточнить я.
— Ясона? Нет, не оставили. Решили, что он слишком много внимания женщине уделяет. Подумали, а потом решили тебя избрать. Тесей возражать не стал — мол, он с самого начала был за Саймона, а что еще надо?
От удивления я чуть не подскочил.
— Подожди-ка, но я же кормщик? Мне нельзя капитаном быть.
— Почему же нельзя? — пожала плечами богиня. — Аргонавты решили, что самый лучший капитан — это ты. Тем более, ты уже все равно командуешь. И о судне заботишься, и о провианте. Неизвестно, чтобы случилось, если бы ты не догадался, что нам пресная вода нужна и провизия. Да и мед этот, что Апсирт нам от своих щедрот послал, ты обнаружил. Считай, ты всех товарищей спас. — Артемида нагнулась ко мне и нежно поцеловала. — Милый, я очень тобой горжусь!
Поцелуи любимой женщины — что может быть прекраснее! А то, что она мной гордиться — еще лучше. Но меня все-таки беспокоили кое-какие неразрешенные вопросы:
— Медея не говорила, почему ее муж решил в жены тебя взять, а она сама в это время с другим мужчиной э-э… любезничала?
— Никто ее об этом не спрашивал, а если бы и спросили — то не ответила бы. Медея — жрица Гекады, а не просто дочь царя и жена собственного брата… Вернее — у нее уже нет ни брата, не мужа, — поправилась Артемида.
— Значит, мне не померещилось, что я в той лодке, в которой Медея с Ясоном приплыли, труп видел?
— Не померещилось, — подтвердила Артемида. — Я тоже этот труп видела, только не поняла — чей он? Но Ясон сам сказал, что когда они с Медеей из дворца убежали, в лодку сели, то Апсирт их догнал, поэтому они его и убили. Теперь вот, нужно думать, как Медею от скверны очищать?
— Убегали так быстро, что успели собрать барахло царевны? А потом зачем-то везли в лодке тело убитого мужа и брата? Неувязка.
— Почему неувязка? — удивилась супруга. — Напротив, все правильно сделали. Караульные на берегу видели, как царевна с чужестранцем сбежали, а зять царя следом кинулся. Аэт теперь станет лодку
