делать не стоило. Неуловимым движением побратим скользнул мимо друга и чуть нагнувшись приблизился к солдату. Будто прося благословения, кисть коснулась песка, миг и отразившие солнце частицы полетели в незащищенное лицо вояки. От неожиданности он согнулся и зашелся тяжелым кашлем.
– Ну и что сделает твоя хваленая броня, если мозгов в голове нет, – не став добивать беспомощного противника, Игнар отступил на шаг. Солдат подорвался на ноги и потянулся за оружием, – ага, а вот и маска сползает, все как брат говорит, – вояка, подняв оружие, застыл глядя в ледяные глаза Игнара. Ни намека на страх, лишь издевка, что застыла еще и в приподнятом уголке губ парнишки. Воин втянул обжигающий легкие воздух и медленно опустил оружие. Все бесшумно выдохнули. Зеон расслабился и поднес застывшую было ложку ко рту. Груд отпустил ошейник готовой было сорваться собаки. Сидевший рядом солдат не выдержал и пнул товарища под колени, от чего тот довольно ловко опустился на землю.
– А поделом тебе, старый ты хрен, – знакомый густой баритон расколол горячий воздух. Мирай повернулся к солдату. Забрало было поднято, и праведник узнал в нем здоровяка, с которым накануне рейда дрался Игнар, – вечно за языком не следишь. Почем пацана на пустом месте обижаешь, или не видел, что он каждый вечер вытворяет? – все невольно замерли, перед глазами встали кострищи, что устраивал Мирай после зачистки, – праведник он… не чета нам, нельзя ему руки в крови марать. А то чем за души платить будет, коли не своей чистотой.
– Праведник, – солдат поперхнулся и уставился на крепкую фигуру Мирая, – чёто я их другими представлял.
– Ага, встречал я других, – солдат, увидев, что товарищ успокоился, вернулся к еде, – да только никто из них ни меня ни падальщиков не пережил.
– Ты о долинах, – Мирай ухватился за шанс, – ты был там?
– Прости, пацан, – солдат увидел блеснувшую в глазах праведника надежду и развел руками, – редко кто знает путь к живой долине. Я о мёртвых, разграбленных пустынными мародерами. К ним дорогу показать могу, да ничего там не осталось.
– Ты все же покажи, – Мирай печально качнул головой, – порой знание, куда не стоит идти, тоже помогает.
– Твоя правда, пацан, – выгребая остатки тушенки из банки, вояка показал головой на Зеона, – у главного нашего спроси, он не откажет.
Мирай кивнул и, присев рядом с побратимом, наконец-то достал из рюкзака бутылку воды и плоские брикеты. Напившись, он протянул емкость Груду:
– Мне нравятся ваши псы, – бутылка перекочевала в грубые руки коротышки, он вывалил половину консервов перед псом, вторую доедал сам, – их верность завораживает, пробуждает что-то забытое в моей душе. Но твоя собака… Збруй, верно? Он вернее других, – Мирай протянул руку к псу, – можно?
Глаза Груда пробежались по парнишкам. Он привык к ним за дни рейда. Молодые, но опытные до безмолвной уверенности. Такая приходит не на тренировках. Да и малый их тоже не плох. Книжник, что отлеживался несколько дней в транспортере, сейчас присоединился к группе. Его храбрость внушала уважение. Крепыш невольно проникся непривычным для него доверием к чужакам. Что послужило причиной? То ли действие химии рассеялось, то ли пустыня так повлияла, а может и просто глоток чистой воды.
– Да, Збруй, – коротышка похлопал пса по облезлым бокам, – он сам решает, кто достоин доверия, а кто нет, – жирные губы сомкнулись на горлышке, – у него и спрашивай, – глотнув напоследок, Груд протянул бутылку обратно.
– Оставь себе, – привычно махнул рукой Мирай и погладил пса по рыжему гребню, – всем нам такую бы преданность. Пустыня не прощает притворства, – тут уши пса неожиданно встали торчком, Груд подскочил на ноги. Он понял, слова праведника адресовались всем, в том числе и ему. Но вряд ли они дошли до сознания собаки. Значит почуял угрозу. Ноздри животного задрожали, он втянул жаркий тугой воздух.
– Эй ты чего? – солдат, что вмешался в разборки друга с Игнаром, решил, что коротышка обозлился на товарища, – проехали ведь уже…
– Опасность. – прошипел сквозь зубы Груд. Вытерев жирные руки об штаны, крепыш зажал в одной руке автомат, второй придержал пса за ошейник. Надо отдать должное, солдаты отреагировали мгновенно. Забрала стали на места. Команда резко пришла в движение. Воины, став кольцом, приготовились к нападению. По команде Зеона поднялись остальные группы. В воздухе повисла напряженная тишина. Кроме псов никто не мог различить ни звука. Глаза воинов, сосредоточившись на песчаных барханах, старались рассмотреть замотанные в тряпье фигуры. Но противник пришел, с другой стороны.
– Воздух, – прокричал Мирай, ухо уловило знакомое клокотание. Стволы автоматов тут же нацелились в небо. Перекрывая солнце на нем появились огромные птицеящеры, – не подпускайте их близко, у них ядовитая кровь, – праведник не знал выдержит ли солдатская броня кислотную жидкость, что текла в венах этих зверюг, но проверять прочность своей точно не хотел. Короткие очереди прошли небо. Клокот перешел в зловещий писк, гигантские кожистые крылья покрылись узором пулевых отверстий. В пробивающихся лучах солнца завораживая заплясала поднятая пыль. Мирай невольно залюбовался, но быстро пришел в себя:
– Не спускать глаз с барханов, – голос праведника не смог перекрыть звуки выстрелов, но свои услышали и, чередуясь, навели оружие на пустыню, – крылатые твари – разведчики, скоро сюда вся стая пожалует.
И они пожаловали. Ящерицы всевозможных мастей и мутаций. Одни из немногих жителей пустыни, кто любил солнце и охотился днем. Огромные особи в сопровождении стаек помельче с удивительной ловкостью преодолевали песчаные барханы. Тела стрелой зависли над поверхностью, переваливающиеся движения лап давали равновесие и приводили в движение длинный гибкий хвост. Костяные шипы вдоль позвоночника пробивали необычайно прочную кожу. Показавшись, ящеры на мгновение замерли. Раздвоенные языки мелькнули яркими лепестками пламени. Ядовитая слюна застыла на зубах. Жертве было достаточно одного укуса. Если не вывести яд из организма жертва рано или поздно ослабнет и не сможет сражаться.
– Не давайте себя укусить, – предостерег Мирай, – Груд, береги пса. До этого кровь ядовитой была только у летающих тварей, но они мутируют каждый день. Не стоит ему пробовать противника на вкус.
– Пески пустыни! – коротышка смачно сплюнул, удержать пса от боя будет сложно, – Збруй, место, – и присев на колено, нацелил автомат на мчащихся ящеров. Мирай сжал крепче посох и нырнул в восприятие.
– Ты что же и этих тварей убивать не будешь? – хрипоту в голосе солдата перекрыло удивление.
– Для меня нет разницы в чьем теле живет душа, – не отрываясь от хищников проговорил праведник.
– Эх, ты еще не видел, как он комаров жалеет, – не удержался от шутки побратим, но сразу серьезно добавил, – у этих тварей одно слабое место – на
