Эльрика пугало, что его тянет к этой немногословной женщине со спокойными и ясными глазами. Он никогда не думал, что в душе его могут вновь пробудиться подобные чувства, и с трудом удержался от желания взять Шаарилью за нежные плечи и притянуть к себе. Она стояла, не двигаясь, и ветер играл ее волосами, бросая золотые пряди на лицо, словно высеченное из белого мрамора.
Они стояли молча, и обоим было приятно это молчание. Ветер тоскливо завывал, пенистые волны бились о высокую набережную, куда не доносились ни пьяные крики, ни омерзительные запахи большого города. Эльрику стало легче на душе. Шаарилья отвернулась от него, посмотрела на бушующее море.
— Ты когда-нибудь слышал о Книге Мертвых Богов? — спросила она.
Эльрик кивнул. Несмотря на то, что он старался держаться как можно дальше от людей, некоторые вещи не могли его не интересовать. Считалось, что в легендарной книге содержатся знания, которые помогут человечеству решить множество проблем, мучавших его веками, великая мудрость, частичку которой мечтал познать каждый колдун, живущий на Земле. Правда, поговаривали, что Великие Старые Боги сожгли эту книгу на солнце, а затем исчезли в просторах Вселенной и погибли, но многие утверждали, что Безликие Силы украли ее и спасли от уничтожения. Большинство ученых, однако, сходились в мнении, что книги больше не существует, потому что в противном случае ее давно бы обнаружили.
Делая вид, что упоминание о Книге Мертвых Богов оставило его равнодушным, Эльрик спросил у Шаарильи;
— Почему ты заговорила на эту тему?
— Я знаю, что книга существует, — уверенно сказала Шаарилья, — и мне известно, где она находится. Перед смертью отцу удалось раскрыть эту тайну. Возьми и меня, и книгу, только помоги мне добыть ее.
Возможно ли, что Великие Старые Боги знали секрет покоя? Удастся ли ему, наконец, избавиться от ненавистного «Повелителя Бурь»? — Эльрик вздохнул.
— Если ты обратилась ко мне за помощью только для того, чтобы получить книгу, — спросил он, — почему ты не хочешь оставить ее у себя?
— Потому что я — женщина, и боюсь обладать столь ценной вещью; ты же — могучий волшебник, возможно, последний на этой земле, и сумеешь ею распорядиться. Кроме того, ты можешь убить меня, чтобы завладеть книгой: я не буду иметь ни минуты покоя, если оставлю ее у себя, А мне надо узнать совсем немного.
— Что именно? — спросил Эльрик, невольно любуясь благородной красотой девушки.
Губы ее сжались, она потупила глаза.
— Когда мы будем держать книгу в руках, я отвечу на твой вопрос.
— Согласен, — быстро сказал Эльрик, чувствуя нежелание Шаарильи выдавать свою тайну. — Мне нравится твой ответ. — Внезапно он схватил ее за плечи, сам не понимая, как это получилось, прижал к себе и прильнул губами к ее губам.
Эльрик и Шаарилья скакали по цветущим долинам Шазаара на запад, к Безмолвным Землям. Между Шазааром и Безмолвными Землями лежала пограничная страна, где не селились даже крестьяне, несмотря на то, что почвы там были плодородными. Жители Шазаара намеренно их не осваивали, так как испытывали суеверный страх при одном упоминании о страшных обитателях Безмолвных Земель, хотя последние редко покидали свою страну, окруженную Туманной Топью.
Путешественники скакали быстро, не встречая препятствий на своем пути. Однако несколько путников предупредили их о грозящей опасности, хотя они не знали, куда и зачем направляются Эльрик и Шаарилья. Это была плохая примета. Альбинос мрачнел с каждым часом, но не высказывал своих опасений Шаарилье, которую, казалось, устраивало его молчание. Они почти не разговаривали днем, а по ночам сходили с ума от страсти и никак не могли насытиться друг другом.
В глубоких сумерках подскакали путешественники к бескрайнему болоту — естественной границе Безмолвных Земель. Спешившись, они установили шелковый шатер на невысоком холме. Внизу стелился туман, наверху — плыли облака, похожие на черные подушки. Изредка сквозь них пробивался лунный луч, серебривший болотную воду и редкие кустики травы. Однажды посеребрил он и высокую фигуру Эльрика, а затем погас, словно ему ненавистно было присутствие живого существа на мрачном холме. Альбиноса устраивала темнота. Он напряженно думал и, перебирая в уме многие зловещие предзнаменования, пытался представить себе, что ждет его в будущем.
Над далекими горами прогремел гром, подобный смеху богов. Эльрик задрожал, плотнее запахнулся в свой голубой плащ. Неотрывно смотрел он на низину, покрытую туманом.
Через некоторое время к нему подошла Шаарилья, одетая в толстый шерстяной плащ, почти не спасавший от промозглой сырости, которой, казалось, был пропитан воздух.
— Безмолвные Земли, — прошептала она. — Скажи, о них говорят правду? Ты ведь мельнибониец, ты должен знать больше других.
Эльрик нахмурился, недовольный тем, что Шаарилья прервала ход его мыслей. Резко повернувшись, он посмотрел на нее в упор, сухо сказал:
— Обитателей Безмолвных Земель все боятся и ненавидят, потому что они не имеют никакого отношения к человеческой расе. Насколько мне известно, ни один из тех, кто осмелился проникнуть в их страну, не вернулся обратно. Даже в те времена, когда Мельнибонэ была могучей державой, мои предки не управляли и не имели ни малейшего желания управлять этим государством. Говорят, существа, его населяющие, постепенно вымирают. Считается, что их цивилизация намного древнее и порочнее мельнибонийской и что они властвовали над этим миром задолго до того, как люди стали людьми. В наши дни эти существа редко покидают свою страну, окруженную со всех сторон болотами и высокими горами.
Шаарилья невесело засмеялась.
— Значит, они не принадлежат к человеческой расе? Но ведь и мой народ к ней не принадлежит. Неужели я тоже такая страшная, Эльрик?
— Ты вполне меня устраиваешь, — рассеянно ответил альбинос.
Шаарилья улыбнулась.
— Сомнительный комплимент, — сказала она, — но я удовольствуюсь им… пока твой бойкий язык не нашепчет мне в ушко ласковых слов.
Ночь не принесла им покоя, и, как предрекал Эльрик, он громко кричал во сне, преследуемый кошмарами, все время повторяя одно и то же имя, звуки которого наполнили глаза Шаарильи слезами, а душу — ревностью. Альбинос звал Каймориль и, казалось, о чем-то с ней беседовал на певучем, протяжном языке, неизвестном бескрылой женщине из Миирна, плачущей навзрыд.
На следующее утро Шаарилья избегала смотреть Эльрику в глаза. Молча они упаковали седельные сумки, молча начали сворачивать шелковый шатер, и только когда девушка поняла, что альбинос не заговорит первый, она задала ему вопрос, который давно хотела, но не решалась задать. Голос ее слегка дрожал.
