склепа глаза шамана.
–Много? – только и спросил он.
–Не очень, – криво усмехнулся собеседник. Примерно… чуть за половину того, сколько есть в человеке.
Торнан ничего не ответил. Почесал заросший подбородок, зачем-то погладил рукоять ятагана. И только потом посмотрел на расположившихся на каменном полу спутников.
Кому-то из них совсем скоро придется умереть.
–Торнан, лучше ты им скажи… –пробормотал Чикко. Я ведь ни одной живой души в жизни не убил, а ты… ты воин, тебе легче будет объяснить.
Торнан вновь ничего не ответил, а переводя взгляд то на одного, то на другого товарища по заточению в склепе, в очередной раз мысленно пересчитал их.
Марисса, Дорбодан, Лиэнн, Чикко, он. Кто?
Отпадает по понятным причинам Чикко. Марисса… Шэтт, ладно, ее тоже –она посол, и вообще. Итак, остаются трое.
Торнан, лекарь, и Лиэнн.
Честно говоря, лучше всего бы Лиэнн. Во первых, она самая бесполезная из всех во вторых – у нее перед ними самый большой долг.
Говорят –нет лучше способа отблагодарить того, кто спас твою голову, чем отдать за него жизнь.
Правда, эта старая гвойская поговорка говорит о добровольном самопожертвовании, когда своим телом закрывают спасителя в бою, к примеру…
А то получается, вроде как на Тармийских рудниках. Бывает, что бегущие оттуда каторжники –из опытных и прожженных головорезов – берут с собой какого-нибудь воришку, чтобы, если припрет голод и нужда, сожрать его, тем самым обманув смерть.
Да, если так судьба пошутила над ними веселую шутку.
Есть еще правда и такая возможность – дать выцедить кровь из себя… В старых легендах обычно собой жертвовал вождь.
–Торнан, –дернул его за рукав Чикко, –я понимаю, но… Ты это –не тяни. Я не ослабел пока –но чем быстрее, тем лучше. Не тяни как у вас говорят, это… быка за рога.
–Ладно, не буду, - мысленно повторил Торнан, поднимаясь.
–Это так? –только и спросила амазонка обращаясь к шаману, когда капитан закончил говорить.
–Да, так, Рисса… и добавил, – Если б я мог, я бы умер сам за вас, но вот – никак не получиться.
–Торн, я буду тянуть жребий вместо со всеми, – отчеканила Марисса.
Это дело Великой Матери, за которое я клялась умереть, если придется.
Моя жизнь в ее руке, и если она ей нужна – я ее отдам!
И не говоря больше не слова, принялась кинжалом раскалывать подобранную тут деревяшку на щепочки, одна из которых будет короче другой.
Торнан глядел на нее, пытаясь проглотить ком в горле.
Что будет, если жребий вынет Марисса?! Предложить себя вместо нее?! Так ведь она ни за что не согласиться!
Он думал ровно столько, сколько потребовалось амазонке чтобы выстругать жребии. И принял решение. Жестокое но правильное – как удар ножа в сердце в муках умирающего пленника норглингов, с которым те сотворили любимого ими «багрового орла» или «синий хвост».
Кто бы не вытянул жребий – Дорбодан или Марисса…
Один удар воительнице в лоб, чтобы вырубить враз и надолго. Второй – в висок герцогине: чтобы по крайности отошла без мучений.
А потом – ятаганом по яремной вене, и крови будет с избытком.
Вот так – и пусть потом госпожа младший посол проклянет его самым страшным проклятьем!
Пусть его презирают спутники, а старик Дий не пустит его в свой удел. Но –такова участь командира: делать то, что должно. Если кому то суждено умереть, пусть умрет самый ненужный миру.
Будь на месте капитана другой человек – тот бы задал себе вопрос: а дано ли ему право определять, кто этому миру нужнее. Но даже тень этой мысли не пришла в голову анту. Он просто молился, чтобы жребий вытянула та, кому все равно умирать, избавив его от греха.
–Жребии готовы, – сообщила Марисса, протягивая щепки. Торн, давай –кому первая!
–Постойте! –вдруг порывисто вскочила Лиэнн. Чикко, – дрожащим голосом спросила она. А кровь… кровь обязательно должна быть из… из одного человека??
***
ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ.
Книга Айгана. Часть III. Столбец 17.
Считается утраченной более восьмисот лет назад.
Разрушитель придет в ночи и поступь его будут шагами Великого Ужаса, глазами его будут смотреть Древние, что изгнали в Вечность Благие Боги, и пробудит он тех, кто ныне спит, и кому во времена забытые приносили жертвы. И откроются врата, и Мрак хлынет, и демоны Бездны явятся, спящие под руинами мест, где ИМ поклонялись.
Сам Четырехрогий склонится перед ним, и разрубит он Рикейские
