тут любой профессионал своего дела должен быть готов к самым разным случаям, имея в виду полное отсутствие возможности дозаказать или докупить необходимое. А вдруг пеший турнир, например? Или на стену по лестнице лезть? С копьем неудобно будет. Поэтому каждый рыцарь таскал с собой богатый набор инструментов для членовредительства в широком спектре возможных ситуаций. Почти как сантехник, только сумка с инструментом самоходная, в виде оруженосца.
В общем, я сильно не рассчитал расстояние. Идти пришлось медленно. И долго. И все равно люди подустали. А потом я совершил очередную ошибку. Не доходя метров ста до лагеря таэнцев, я остановил своих людей. Вернее, они остановились сами, стихийно. Я не стал гнать их дальше. Решил дать им немного времени отдохнуть и подождать отставших. Сам пошел вдоль строя, вполголоса подбадривая своих.
Списочный состав моих всадников содержал имена шестидесяти трех человек. Это был не поименный список всех, я нанимал всадников копьями. Караэнцам давал поблажки — за их именами обычно стояло два-три человека. Таэнцы приводили с собой в среднем пять-шесть человек. Всего у меня должно было быть не меньше трёх сотен всадников. Хорошо, вычитаем пажей и плохо вооруженных слуг — все же я рассчитывал человек на двести латников из которых с полсотни прямо хорошо одоспешены. Из лагеря в поле я выгнал не меньше двух сотен. Но и не больше двухсотпятидесяти. К этому я был внутренне готов. Сейчас же я видел перед собой от силы человек шестьдесят, из них тех, кого можно назвать латниками без преувеличения — человек двадцать. Все остальные где-то по дороге рассосались. Суки. Я с удивлением обнаружил среди оставшихся Динадада. Меня это совсем не порадовало.
На флангах моего ударного отряда из рыцарей шли пехотинцы. Я без затей назначил на левый фланг Леонхарта, на правый Фрозена, велев им разделить людей между собой примерно поровну. Я платил сольдо стапятидесяти пехотинцам. Но сейчас, с встав на подставленную Сператом руку и оглядевшись, я обнаружил, что пехотинцев было не меньше трех сотен. Скорее, даже больше. Я видел, что в тылу идут женщины и даже дети. Но все же, у большинства блестела в руках сталь. Вернее, у большинства темнели в руках дубины и топоры.
Я спрыгнул со Сперата, быстрым шагом прошелся вдоль латников и добрался до правого фланга. Угрюмая пехота стояла плотно и молча. И смотрела на лагерь со странным выражением лиц. Решительно и в то же время…
— Чего ждем, сеньор, — рядом появился Фрозен и горячо зашептал, испуганно заглядывая мне в лицо. — Заметят же сейчас! Не томите, надо идти, стоять нельзя! Ну же, Магн-сеньор, давайте топать дальше!
Я посмотрел ему в лицо и вдруг понял, почему весь обоз в едином порыве высыпал в ночную вылазку. Их гнала, как кнутом, алчность. В темноте, как им казалось, будет просто бездна возможностей стянуть что-то дорогое у рыцаря и скрыться. Не важно что — даже складная табуретка может хорошо поравить дела семьи, у которой нет ничего. Дорогая и авторская ведь вещь. Выменять на мешок брюквы и месяц голова не будет о еде болеть. А если умыкнуть казан, одежду, или доспехи — это как в лотерею выиграть. За кольчугу можно арендовать на год кусок земли с домом, и еще на посевные останется. Хотя, может и на дольше. Смотря какая кольчуга.
Я еще раз посмотрел на испуганную до одури толпу, которую резиновым жгутом тянуло к палаткам впереди, слегка подсвеченным походными кострами. Они противились этому, но силы были не равны. Я уже видел, как группки пехотинцев двинулись вперед, не дожидаясь моей команды.
— Сеньор Магн, — прогудел над ухом Сперат.
— Да! Что? — вскинулся я.
— Я… Что-то кажется мне… — замямлил Сперат. Но быстро подобрал слова. — Я могу песню спеть. Воодушевляющую. Правильно будет, если я прямо вот тут и спою. Только вам лучше отойти подальше. Шагов на пятьдесят достаточно будет.
Я кивнул, хлопнул Сперата по плечу, чуть не выбив из его рук футляр с лютней, который он с ловкостью фокусника уже выудил из жадносумки. Сказал:
— Встретимся в центре, у палатки Старого Волка! — и поспешил обратно.
По закону вселенской подлости, именно в этот момент нас осветило серебристым светом ночного светила. Оказывается, до этого момента небо было затянуто тучами. И вот сейчас они рассеялись. Очень быстро, сначала проблески в рваных дырах ночных облаков, а потом все больше и больше, наконец, полностью залив нашу армию светом. Нет, светло не стало. Это как если бы я подсветил себя, подняв высоко над собой блокировочный экран смартфона в посередине очень темного стадиона. В паре шагов уже толком ничего не разглядеть. А вот меня самого издалека видно. Из тьмы проступили очертания ближайшей рощи, вокруг освещенных костерками вражеских палаток стали видны и другие, до того скрытые темнотой. И, конечно, темные силуэты моей армии с блеском холодной стали, прямо на голом поле, было трудно не разглядеть. Дозорные у врагов были. Я услышал тревожные крики и пронзительный, как скрежет ножом по стеклу, вой сигнальных рогов. Я припустил бегом, уже не скрываясь, крича во весь голос:
— Вперед! Вперед! Кто первым доберется до Старого Волка, получит от меня лично сотню дукатов! Пять сотен!
Я даже молотом размахивал. Вряд ли люди в темноте это видели. Латники не торопились бросаться в бой. Их лиц за закрытыми забралами я не видел. Они смотрели не на меня, а на вражеский лагерь. Все же, там многие успели уснуть, я видел как мечутся фигурки в исподнем рядом с кострами. Видимо, собирают оставленную на ночь сушиться у огня обувь.
— Одни Итвисы кругом, — пожаловался я Лансу, который нагнал меня неторопливым шагом.
— Итвисы хотя бы баб могут убить, они не настолько трусливы! — громко согласился со мной Ланс. Прямо крикнул. Молчаливая масса латников оставила это вопиющее оскорбление без внимания. Я развернулся и пошел к вражескому лагерю. Неподалеку брел Ланс, держа свой двуручный меч. Впереди застучали арбалеты. Палили в темноту за нашими спинами. Ланс захлопнул забрало. Я последовал его примеру. Будет очень глупо помереть от случайного болта, попавшего в лоб.
— Сеньор Магн,
