все равно, будете вы меня игнорировать или нет. Моя задача проста: задержать вас до прибытия Совета.
Райденн не удостоил туата даже кивком головы. Он не сводил взгляда с Эмбер. Как и я. На лице ведьмы отражался весь спектр эмоций от битвы, что разворачивалась у нее внутри. Решение давалось ей непросто. Наконец она буркнула что-то себе под нос и все же шагнула в сторону Кева. Из моей груди вырвался вздох облегчения. Я знала, что радоваться рано, но не могла и не хотела запрещать себе надеяться.
Лишь когда Эмбер склонилась над Кевом, Райденн перевел взгляд на стража и холодно осведомился:
– Задержишь сына императора Лунных земель? Претендента? – Ядовитая улыбка скользнула по губам принца. – Не думаю, что тебе это удастся. Видишь ли, сдаваться я не планирую, как и оставаться здесь. Я мог бы сделать вид, что меня интересует мнение стражей. Пытаться договориться. В конце концов я изучал дипломатию. Но мой друг умирает. У меня нет времени на бессмысленную болтовню. Мы просто уйдем отсюда, а вы с напарником вернетесь к своим обязанностям.
Спор между Райденном и стражем воспринимался мной как расплывчатый фон. Мое внимание целиком захватили действия Эмбер. Ведьма потянулась к шее, словно желая ухватить медальон или кристалл, подобный тому, что я видела у Вивиан, но пальцы зачерпнули лишь пустоту. Девушка нахмурилась и, будто опомнившись, положила обе руки на плечи моего друга. Зашептала что-то. Так тихо, что я ни слова не разобрала. Ладони Эмбер заискрились, пропуская свет.
– Меня не слишком пугают угрозы юнца, который с трудом стоит на ногах, да еще и истекает кровью. Пусть он даже и претендент. Тем более меня не пугает титул. Я страж завесы. Ты должен кое-что знать о том, что это значит. Мы здесь мало чего боимся.
Сияние исчезло. Лицо Эмбер помрачнело, она поднялась и отрицательно покачала головой:
– Ему если и могут где-то помочь, то в Шархийе.
Сердце упало, приземлившись где-то в районе живота. Глупое, глупое, глупое сердце! Я закусила губу, чтобы не разрыдаться. Сама не подозревала, как сильно, оказывается, надеялась на помощь Эмбер.
– Слышал, страж? Нам нужно пройти. Времени мало. Пропусти.
Фарах лишь покачал головой, давая понять, что стражи завесы отступать не намерены.
– Значит, будем драться, – констатировал Райденн. Он говорил спокойно и отстраненно. Так, будто рассуждал об очевидных вещах: «Вода кипит при ста градусах по Цельсию», «Земля круглая». «Значит, будем драться». Этот тон не предвещал ничего хорошего.
Принц рванул уцелевший рукав рубашки, обнажая второе предплечье, и шагнул вперед. Вязь татуировок мгновенно наполнилась голубым сиянием. Черноглазый туат не остался в долгу и вскинул золотой лук, целясь Лунному в сердце.
– Не стрелять, Шэхтар! – отдал приказ Фарах и повернулся к Райденну. – Я страж завесы, но еще я туат. И я не оставлю своего соплеменника без помощи. Пусть я не целитель, но мать моя была родом из Шархийи, поэтому кое-что о целительстве все же знаю.
Райденн, обдумав слова стража, кивнул и опустил руки. Татуировки погасли, вновь превратившись в обычную чернильную вязь.
Фарах закинул свой лук за спину, кивнул Шэхтару, без слов приказывая не спускать с нас глаз, и приблизился к Кевину. Опустился перед ним на колени, провел руками над неподвижной фигурой, будто сканируя. Затем отвел ладони и внимательно посмотрел на ящерицу, юрко скользнувшую с плеча на кисть стража. Лицо мужчины на мгновение приобрело задумчивое выражение. Кивнув своим мыслям, а может быть, своему шеду, он принялся чертить на песке руны.
Не отрывая глаз, я следила за тем, как туат один за другим выводит непонятные мне символы. Сердце стучало так громко, что, казалось, его биение слышит даже стоявшая рядом Вивиан. Руки дрожали – тело не выдерживало пережитого кошмара и начинало меня подводить. Я сцепила руки в замок и сжала челюсти, а туат все чертил. Лишь когда на песке появились семь рун, страж прижал ладони к земле и закрыл глаза. Ящерица, успевшая вновь забраться к нему на плечо, осторожно сползла вниз и легла рядом. Так, чтобы ее зеленый бок касался ладони Фараха.
Низкий глубокий голос светловолосого стража разливался в воздухе. Мир замер на вдохе. Время остановилось, а с ним и мое дыхание. Бархатный голос стелился у самой земли, словно зыбкий утренний туман; руны же, будто впитывая его силу, одна за другой наполнялись золотым свечением.
Колдовская песнь Фараха пробуждала в душе все самое светлое, теплое, настоящее. Сомнения, тревоги и страхи блекли, отступали все дальше и дальше, пока не исчезли вовсе, растворившись в чистой и безбрежной вере. Вере в то, что возможно все. Любая мечта, даже самая смелая, любая надежда, даже самая отчаянная, непременно будет исполнена. Достаточно лишь поверить.
Я пыталась вслушиваться в пение туата, но не могла разобрать ни единого слова. Возможно, потому, что слов не было. В диковинной песне мне слышались то раскаты грома, то рычание тигра, то шелест листьев и мурлыканье кошки. Голос Фараха – то грозный, то нежный и мягкий – слился с природой, что окружала нас. Пораженная целительной магией, я не сразу заметила, как поднялся ветер, как зашумели деревья, как на сухой, выжженной солнцем земле вдруг принялась проклевываться сочная зеленая трава. Голос стража исцелял все живое, даже души и наши тела…
Внутренняя дрожь, моя верная и ненавистная спутница, вырвалась наружу, прошла по телу волной, а затем исчезла. Я обернулась, чтобы посмотреть, заметили ли мою слабость окружающие, и обомлела. Вивиан, которая до недавнего времени болезненно морщилась и держалась за раненое плечо, стояла абсолютно ровно. Рана, кровавым месивом зиявшая на щеке Райденна, затягивалась. На лице Лиса застыла блаженная улыбка. Магия Фараха действовала на каждого. На каждого, кроме того, ради кого туат и начал свой ритуал. Кев не просыпался. Да, его щеки перестали отливать синевой, кровотечение остановилось, а дыхание стало ровнее, но он не просыпался! Ни он, ни Дхарий!
Я впилась глазами в лицо стража, по которому струился пот. Ну же! Ну! Помоги ему! Еще чуть-чуть! Фарах взял высокую ноту, и редкие пожухлые листья, валявшиеся тут и там, вдруг стали оживать, наполняться сочными зелеными красками. Голос туата взвился, устремляясь к самым небесам. Все выше, и выше, и выше! Листья поднялись в воздух, пытаясь догнать мелодию, и… тут же опали. Песнь оборвалась. Кевин так и не очнулся.
Страж открыл глаза: желтые с вертикальным зрачком. Как у рептилии. Моргнул, и наваждение исчезло.
– Мои силы не безграничны. Я излечил тела, но заклинание затронуло душу… У них в запасе несколько
