пузырек на колени.
Ратборн вскинул руки и оглушительно рассмеялся:
– Какой просчет!
– Напротив, – сказал Ансель сквозь собственный звонкий смех, – он пережил все это испытание. Моя сестра Аника была так впечатлена, что держала его как домашнее животное.
Ратборн вытер глаза салфеткой.
– Полагаю, что идея использовать зверей не лишена своих причуд. Я с нетерпением жду возможности увидеть их в действии. – Он отодвинул свой суп, и сердце Рен упало. – Король Аларик обещал мне полное представление.
Лицо Анселя помрачнело.
– Ах да, для вашей проблемы с ведьмами.
– Ужасные создания, – сказал Ратборн, цокнув языком. – Ваш брат заверил меня, что его солдаты быстро разберутся с ними после свадьбы. Он может выбрать себе несколько ведьм, а остальных скормить зимним волкам. – Он мрачно усмехнулся. – Я слышал, что они ему очень нравятся.
Рен сжала пальцы в кулак. В тот момент ей ничего так не хотелось, как утопить Ратборна в его супе из пастернака. Она взглянула на Тора. Он нахмурился, услышав такой поворот в разговоре. Она надеялась, что это означало, что ему было так же неловко, как и любому здравомыслящему человеку. Но опять же, он был гевранцем…
Ансель виновато посмотрел на Рен:
– Я рад, что Розе никогда не придется беспокоиться о том, что ее постигнет та же ужасная участь, что и ее родителей. Или что-нибудь столь же неприятное, как еще одна война во время нашего правления.
Ратборн хлопнул в ладоши, чтобы принесли следующее блюдо, как раз в тот момент, когда Селеста вернулась в зал.
– Надеюсь, вы не обсуждаете до сих пор войну? Если так, то я напьюсь и начну петь что-нибудь неподобающее.
У Анселя хватило совести принять виноватый вид.
– Селеста права. Давайте не будем сегодня говорить о войне. Этот разговор может расстроить нас.
– Он не расстраивает меня. Он скучен. – Селеста сделала еще один глоток. – Что, я думаю, вы согласитесь, намного хуже.
Дыхание короля взглянул на нее.
– Уверен, мой брат будет рад лично обсудить с вами планы на ведьм, когда прибудет сюда, – непринужденно произнес Ансель.
Рен больше не смогла себя сдерживать.
– Ему придется потрудиться, чтобы найти их.
Губы Ратборна медленно растянулись в кривой улыбке.
– Может быть, мы и потеряли след ведьм пустыни, но мои шпионы смогли обнаружить значительное поселение на западе. – Он наклонился к Рен, понизив голос до шепота, как будто секрет – и его триумф – был их общим: – Даже скалы Шепчущего Ветра и этот проклятый риф не смогут спасти их на этот раз.
Рен застыла на своем месте, волна паники захлестнула ее, чтобы заявить о своих правах.
«Нет-нет-нет!»
Ее сердцебиение отдавалось в ушах, заглушая все остальные звуки в комнате. Она перестала моргать, дышать.
Селеста схватила ее за колено под столом, возвращая к жизни.
– В чем дело?
Но Рен не смогла ответить.
– Они превратили себя в легкую добычу. Какой это будет пир для зверей короля Аларика. – Ратборн нахально рассмеялся, но никто не присоединился к нему.
Ансель нарушил затянувшееся молчание напряженным голосом:
– Кстати о фауне, я видел очаровательных маленьких утят сегодня утром, когда гулял у реки. – Когда никто ничего не сказал в ответ, он продолжил, преодолевая неловкость: – А птицы! Ох, птицы. Я слышал о знаменитых птицах Эаны. Старкресты представляют для меня особый интерес. Интересно, когда я смогу услышать их знаменитое щебетание?
Ратборн поправил воротник, и Рен увидела золотой ключ, висевший у него на шее.
– Старкресты заключены в клетку в Анадоне, как и положено всем редким птицам.
Тишина нависла над ними, как грозовая туча. Рен боялась, что если она откроет рот, то закричит, поэтому она молчала. Селеста, сидящая рядом с ней, потеряла всякий интерес к разговору и упивалась странностями этого вечера. Настроение изменилось, и, казалось, даже Ансель не мог придумать достаточно абсурдной банальности, чтобы спасти его.
Вскоре принесли основное блюдо. Это была жареная свинина с соусом из цедры апельсина, картофелем с чесноком в сливках и приправленным зеленой фасолью. Кэм, конечно, превзошел самого себя, но желудок Рен был полон желчи. Она схватила яд, лежащий на коленях, и принялась гонять еду по тарелке, ожидая, пока закончат остальные.
Когда гевранский торт-мороженое ознаменовал прибытие десерта и заключительное блюдо вечера, Ансель встал и прижал руку к груди, как будто приветствовал иностранного почетного гостя. Кэм поставил его в центр стола и наслаждался похвалой принца.
– Это настоящее произведение искусства. Если вы когда-нибудь захотите получить работу в Гринстаде, мы будем рады видеть вас у себя.
Ратборн покачал головой:
– Боюсь я не смогу расстаться со своим лучшим поваром.
– Значит, только с Розой, – резко произнесла Селеста.
Рен восхитилась ее смелостью. Она подозревала, что если бы отец Селесты не был личным врачом Ратборна, ее бы отправили в темницу к подаче второго блюда.
– Знаете, что было бы восхитительно выпить с этим великолепным тортом? – спросила Рен. – Бокал лучшей гевранской ледяной шипучки.
Ансель вскинул руки:
– Какая вдохновляющая идея!
Ратборн щелкнул пальцами. Мгновение спустя их бокалы были полны шипучего алкоголя, а его собственный прошел тест на отравление. Рен поймала взгляд Тора, когда подняла свой кубок.
– Почему бы нам не предложить бокал и твоему солдату, Ансель? Ему, кажется, хочется пить.
Тор вежливо улыбнулся:
– Вы так добры, что думаете обо мне, Ваше Высочество. Но я не пью во время исполнения долга.
– Отличный солдат, – хмыкнул Ратборн.
– Действительно отличный, – согласилась Рен.
Ансель встал на ноги:
– Тост!
Пока принц болтал о королевствах, дружбе и неизменной красоте Розы, Рен развязала свой мешочек на шнурке и вытащила несколько лепестков. Затем внимательно осмотрела помещение и заметила подсвечник, стоящий у окна.
Она сжала лепестки в кулаке, а другой рукой прикрыла рот, чтобы скрыть свой шепот.
Лепестки превратились в пыль, и на другом конце комнаты на краткий миг вспыхнуло пламя свечи. Шторы внезапно вспыхнули ярким пламенем.
Селеста завизжала.
