до состояния пепла и брызгая в стороны протуберанцами не меньше чем в метр длинной. И мгновенно истаяло, не найдя себе пищи. Половина осыпавшейся пылью гербовой накидки и потемневшая эмаль в месте попадания — вот и весь видимый ущерб от такого, в общем-то, очень не плохого магического удара.
Огневик явно не ожидал, что его враг, да еще и со своей «штангой» в руках, будет двигаться так быстро. И поэтому не успел уйти из под удара. В последний момент он сделал шаг назад и ловко присел, прикрывшись щитом. Гоблиномордый изменил траекторию, направив свою булаву ниже к земле. И задел латника почти вскользь прямо по щиту. Щит раскололся, сам латник покатился по земле. Впрочем, тут же вскочил и отбежал в сторону, баюкая руку. Наверняка сломана. Остальные мои люди тоже не торопились бросаться вперед.
— Получили, ублюдки! А теперь бегите под юбку к тем шлюхам, что вас вытужили! — прорычал желто-синий. Его булава врезалась в землю, но он мгновенным рывком притянул её обратно, и с лязгом опустил железное древко на свое плечо, даже не присев. Впрочем, лезть в толпу он не стал. Развернувшись, с булавой на плече, он вальяжно вернулся к телегам. Пара настороженных и хорошо вооруженных слуг с большими щитами тут же подбежали и пятились перед ним, прикрывая спину своего сеньора от возможных стрел или магии.
— Его надо убить! — глухо заорал Ланс через шлем. Он хамски схватил меня за наплечник и потряс. — Магн, слушай меня, нам надо убить эту тварь!
Я, конечно, возмутился от неподобающего поведения. Прямо до зубовного скрежета. Но, уже привычно проигнорировал это возмущение, просто молча устремился вперед. Ланс, конечно, оказывается, то еще хамло в стрессовых ситуациях. Вот только он прав.
Ситуация просто идиотская. Кучка повозок перекрывала путь к шатру Старого Волка. А ведь именно в этом и состояла задача максимум — захватить вражеского предводителя. Как-то так получилось, что в эти повозки упирались и идущие слева пехотинцы Леонхарта, и латники центра. Вернее, видели это импровизированное укрепление, и уходили в стороны. Это решалось элементарно — собрать отряд, и повести их в обход. Пятьдесят метров в сторону и в темноте арбалетчики на повозках просто ничего не увидят.
Проблема в «собрать отряд». Орать бесполезно — меня услышат разве что пара человек. А Сперат с его рогом неизвестно где. Но даже если соберу я человек двадцать, ну допустим даже латников, и с этим я рискну напасть на центр лагеря… То ничего не получится. У меня нет штандарта, за которым можно следовать. Такой «отряд», не спаянный ничем, кроме меня, будет единой силой до первой стычки. А то и до первой необнесенной палатки. После чего все пойдут по своим делам.
Моя армия совершенно не управлялась. Я остро осознал показавшейся мне смешной фразу из одной исторической передачи, услышанной когда-то очень давно. Некий средневековый хронист заявлял, что вступая в битву надлежит вручить себя в руки бога и уповать лишь на него, ведь разумением своим человек превзойти последующий хаос неспособен. И ведущий объяснял, что это потому, что приказы передавать нормально еще не придумали.
Не не придумали, а нет базы под это дело. Нет системы подготовки, в которой бы люди чувствовали себя единым отрядом хотя бы в двадцать человек. Вернее есть, но это такая редкость. Братства арбалетчиков, гильдейское ополчение. Неуклюжие институты не способные выдавать отряды солдатиков по команде и совершенно не масштабируемые… Кому приказы отдавать? Толпе случайных попутчиков? Почти с таким же успехом можно пытаться командовать людьми на улице.
Впрочем, все же некое преимущество у меня перед местными были. Я был образован, у меня хоть немного научный склад ума. Я привык искать разумное объяснение происходящему, даже там, где его нет. Сейчас происходящее тоже казалось мне упорядоченным, пусть и не так, как мне было нужно. Моя армия похожа на толпу. Но я точно знал, что толпа управляема, подчиняется своим законам. Похоже воду. Я могу выпустить поток, но потом эта масса пойдет туда, куда ей будет легче. И вот сейчас, этот желто-синий самодовольный хмырь с шипастым шаром, словно волнолом дробил этот поток моих людей. Разворачивал их в сторону, закрывая собой то, что надо было, чтобы они захлестнули. Эта плотина должна быть снесена.
— Бобер, крува, — злобно сказал я.
— Мой сеньор? — переспросил Ланс.
— Ладно, идем. Я возьму на себя его, ты прикрой мне спину… — и я шагнул вперед.
— Магн, ты спятил? Вы, сеньор, — снова схватил меня за наплечник Ланс. — Давайте вернемся назад, призовём благородных рыцарей обещая им щедрую добычу. Я почти уверен, что вон та повозка гружена ящиками с серебром, для платы армии…
Пока он это говорил, я осматривался. Вокруг было мутно и непонятно, как на митинге разгоняемом слезоточивым газом. Мне врезалась в память сцена, как женщина с маленькой девочкой, держа в руках маленькие ножики, споро снимают с трупа одежду, распарывая её по шву и запихивая в мешок. Я не сразу понял, что это жена и дочь Фрозена. Как они оказались тут, ведь наверняка шли на правом фланге, вместе с мужем? Примерно тем же занимались почти все пехотинцы, которых я видел. некоторые были обвешаны барахлом так, что напоминали ходячие кучи хлама.
Латники мелькали тут и там, но их было мало. Похоже, после того как они отбились от врагов и захватили лошадей, то не торопились идти в центр лагеря. До сюда дошли либо самые жадные, которым не хватило лошадей, либо самые кровожадные, которым не хватало адреналина. В другой раз я бы даже порадовался контингенту, вот только все они были слишком далеко и от нас, и друг от друга. Полчаса бегать собирать их вместе, делая внушение каждому? Если я хоть немного знаю Старого Волка, он все это время не сидит без дела. Я почти уверен, что он уже готовит контрудар. Возможно, в трех сотнях ровного поля в той стороне уже строятся всадники, готовые ударить нам во фланг.
Я обернулся обратно. Отряд моих пехотинцев отступал от телег под арбалетным обстрелом. Они прятались за щитами, у кого они были. Приседали друг за другом. Укрывались за дымом или чудом уцелевшими палатками или какими-то бочками. Все же
