ординатор. Каждая пролитая капля крови — это подношение.
— Ты не права. Зигмар послал свои грозовые воинства, чтобы освободить человечество от ига их угнетателей. Чтобы спасти его от тирании.
— И что, Трахос, когда ты убивал те безоружные семьи, ты освобождал их от тирании? — голос Маленет был полон презрения, но, к своему удивлению, она поняла, что ей искренне хочется услышать его ответ.
Трахос кивнул.
— Я сбился с пути, подошёл слишком близко к обрыву. Но теперь я вижу, что надежда осталась, что даже с тем крошечным остатком человечности, я могу…
Гром внезапно раздавшихся приветствий заглушил его слова, и Маленет увидела, что они почти добрались до стен города.
— Что? — переспросила она, желая услышать, что сказал Тахос, но грозорождённый, казалось, не расслышал её за поднявшимся шумом.
Они выпрямились, оглядываясь по сторонам, пока качка корабля постепенно замедлялась.
Свет вокруг Готрека и жрицы погас, придав парочке куда менее божественный вид.
Твой шанс почти исчез, — раздался в голове голос её бывшей госпожи. — Через несколько минут он снова обретёт плоть и кровь. Ты должна двигаться, если хочешь забрать руну.
«Он окружён солдатами, — мысленно ответила Маленет. — К тому же он занят тем, что спасет наши шкуры. Ты действительно ждёшь, что я воткну в него сейчас нож?»
Она развязала себя и с трудом поднялась на ноги, разминая затёкшие руки и одеревеневшую спину, пока ход «Брызг пены» не стал достаточно устойчивым, чтобы она могла направиться к Истребителю.
Позади раздался лязг доспехов Трахоса, пошедшего за ней следом.
С грозорождённым вечным под рукой у тебя не будет ни шанса. Убери его. Обмани, пусть он спустится в трюм.
Маленет проигнорировала голос, глядя на Готрека. Его глаза были закрыты и, как и Лхосия, он сидел совершенно неподвижно. Его кожа всё ещё была бледной и похожей на раковину моллюска, и дуардин напоминал скорее статую, чем живое существо. Сейчас, без своих изменчивых, грубых манер и напыщенной речи, он казался совершенно другим. Следы света всё ещё играли вокруг него и Маленет легко могла себе представить, что жители Морбиума приветствую его, а не своего князя. И если бы они знали, что сделал дуардин, то, скорее всего, оно так бы и было.
«Что-то происходит, — подумала она. — Что-то, связанное с этим Истребителем. Он не похож ни на что, с чем я сталкивалась ранее».
Дура! Хватит быть настолько жалкой! Гляди, его кожа почти вернула цвет. Сделай это, сейчас.
«Это больше, чем руна, — решила она. — Он предназначен для чего-то. Как бы он не относился к богам, думаю, именно один из них и отправил его сюда. У него просто обязан быть какой-нибудь божественный покровитель. Как ещё он мог столкнуться с тем, с чем столкнулся, без малейшей попытки планирования или логического осмысления, и при этом остаться в живых? Он груб и безрассуден, в нём нет ни грамма изящества, и при этом ничто не может навредить ему. Как такое возможно? Что-то толкает его через эти испытания, направляет и подпитывает силой. И если я убью его сейчас, то никогда не узнаю, что это было… или кто такой Готрек. Для чего он здесь?»
Кровь Кхаина! О чём ты вообще?! Им движет не бог — им движет глупость. В этом потеющем куске мяса нет божественности. Погляди на него! Ты сама сказала, он — болтливый боров, который сам не осознаёт опасности, в которую себя бросает. Единственное, для чего он здесь — это уничтожить себя самым тщеславным способом. Ты ничего не получишь, позволяя ему жить. Прикончи его сейчас, пока у тебя ещё есть возможность. Дай ему погибель, которую он ищет, или сама помрёшь здесь. Вместе с этими мерзкими людишками. И я вместе с тобой.
Маленет тряхнула головой.
Готрек открыл глаз, и растерянно моргнул, выглядел дуардин так, словно пил ночь напролёт. Наконец, он заметил Маленет и Трахоса ошеломлённо наблюдавших за ним, словно за каким-то дивом.
— Шары Грунгни, на что вы так уставились?
Когда он заговорил, открыла глаза и Лхосия, окончательно выведенная из транса звуком его грубого голоса. Жрица огляделась, глядя на окружающие «Брызги пены» огни, мелькание коих становилось всё медленнее, пока корабль постепенно останавливал свой бег.
— Это сработало, — выдохнула она, снимая руку с руны и смотря на увеличивающийся город.
Готрек встал, повёл плечами и фыркнул, издав долгий рокочущий звук.
— Что дальше, дева? — он подошёл к поручню и уставился на князя и приближающиеся стены Незыблемой крепости. — Куда нам теперь нужно доставить эти твои яйца, чтобы князь счёл их спасенными?
Лхосия осторожно убрала руку от кокона и сразу же испускаемый кораблём свет начал гаснуть.
— Невероятно, — прошептала она. — Я никогда не видела ничего подобного. Они присутствовали все. Каждый из непогребённых. А на этом корабле их была тысяча душ.
— Жрица! — взревел Готрек, прерывая её благочестивые размышления и махая в сторону города. — Что теперь?
К ним по качающейся палубе подошёл лорд Аурун, окружённый Могильной стражей. Он был весь в синяках и царапинах, но выглядел весьма бодро, его взгляд сиял.
— Теперь князь завершит свой ритуал, — он указал на коконы. — С непогребёнными, собранными в крепости, он сможет спасти их, — он улыбнулся Лхосии. — Князь рассказал мне, что вы с ним поймаете свет магического камня. Он сказал, что ты восстановишь Железную пелену и положишь конец этому вторжению.
Ощущение чуда исчезло из глаз Лхосии.
— Будет ли это так просто, старый друг? У князя есть мощная реликвия — камень Савана. Он верит, что с непогребёнными в Незыблемой крепости мы с ним сможем направить их силу в камень и создать новую защиту, достаточно сильную, чтобы уберечь их. Мы сможем защитить их от протравленных. Это будет своего рода Железная пелена, только она не сможет защитить всё княжество, — она оглянулась назад, на бескрайнюю тьму, из которой они пришли, тьму, что прежде освещалась светом бесчисленных выдающихся. — Для остальной части Морбиума уже ничего нельзя сделать.
— Но если мы запрёмся в столице, что с нами будет? — спросил Аурун. — Что мы станем есть?
— Князь не поделился со мной всеми подробностями, — покачала головой Лхосия. — О нашем выживании он ничего не говорил, только о непогребённых.
Аурун нахмурился. Заключительный импульс перенёс корабль через последний подступ к городу и, наконец, «Брызги пены» остановился. Его путь закончился рядом с широким путём, который вёл к множеству огромных ворот, выкованных так, чтобы напоминать свёрнутые крылья, наподобие увеличенной копии щитов Могильной стражи. На всём пути кишели беженцы, таща мешки и повозки к городским воротам. Многие были ранены, и все
