где мы находимся, и уточнил:
– Еще хуже, чем сейчас!
Человек остановился, его плечи поникли. И внезапно затряслись от сдавленного смеха, а я вдруг понял, кто перед нами.
Агент Рейнолдс повернулась к нам, лучи фонарей осветили ее бледное лицо.
– Ну привет, Питер, – вздохнула она. – И что вы тут забыли?
– Надо спешить, – сказала агент Рейнолдс, – я его преследовала по пятам.
Есть вопросы, которые нельзя не задать, даже если очень не хочется.
– Кого «его»?
– Здесь кто-то есть. Это не вы, не я и не коммунальные службы.
– С чего вы взяли? – поинтересовался Кумар. – И кто вы вообще такая?
– Этот кто-то ходит по коллектору без фонаря, – пояснила она. – А я Кимберли Рейнолдс, специальный агент ФБР.
Кумар протянул руку через мое плечо. Рейнолдс ее пожала.
– Никогда в жизни не видел агента ФБР, – признался он. – Так кого же вы преследовали?
– Она не знает, – напомнил я.
– Но если не продолжим, кто бы это ни был, он уйдет, – сказала она.
И мы бросились в погоню, во-первых, поскольку неизвестный якобы убегал, а во-вторых, потому что такова уж природа любого копа. Включая спецагентов.
Я, правда, сразу заявил, что по окончании погони захочу кое-что выяснить.
– В частности, что вас, собственно, сюда привело, – сказал я.
– Позже, – процедила сквозь зубы Рейнолдс, шлепая впереди.
Вообще «погоня» – это, конечно, сильно сказано. По колено в ледяной воде особо не побегаешь. Да и пешком идти против течения, прямо скажем, утомительно. Некоторое время мы наблюдали, как Рейнолдс, пошатываясь, бредет первой, потом уговорили пропустить меня вперед и взяться за мой пояс, чтоб я мог тянуть ее за собой. Мы не разговаривали – дыхания не хватало, и, когда метров через сто вышли к зигзагу, я решил, что пора передохнуть.
– Ну его на хрен, все равно не поймаем.
Рейнолдс поджала губы, но спорить не стала – тоже слишком вымоталась.
После зигзагообразного поворота коллектор резко расширялся вдвое. Сырые дыры где-то посередине стены то и дело извергали нам под ноги потоки жидкости. А одна, в самом низу, – отвратную на вид желтовато-белую субстанцию, которая скапливалась кучей внизу.
– Только не говорите, что это то, о чем я подумала, – просипела Рейнолдс.
– А что вы подумали?
– Что это кулинарный жир.
– Так и есть, – кивнул я, – это именно он. Вы находитесь в центре одной из главных достопримечательностей Лондона, знаменитом хранилище кулинарных жиров. Пахнет как в ларьке с кебабами, а?
– Уж раз мы упустили того, за кем гоняется ФБР, – сменил тему Кумар, – что будем делать? Пойдем дальше или вернемся?
– Вы уверены, что видели кого-то? – спросил я.
– Абсолютно, – кивнула Рейнолдс.
– Хорошо, раз уж мы здесь, давайте выясним, куда ведет этот ход, – предложил я. – А то не хочется лезть сюда еще раз.
– Воистину, – согласилась Рейнолдс.
И мы буквально поползли по канализационной трубе, которая все сужалась и сужалась. В конце концов мне пришлось согнуться в три погибели. А еще начало казаться, что уровень воды поднимается, но уверенности не было – ширина коллектора тоже менялась. Наверно, только неуместный мужской шовинизм и заставлял нас двигаться вперед, и к моменту выхода на развилку мы были бы рады любому предлогу отвертеться. Один малый тоннель уходил дальше вперед, второй круто поворачивал вправо. Выглядели они совершенно одинаково – узкие, тесные, полные дерьма.
А слева последним искушением Питера Гранта зияла ниша в стене – небольшая, меньше метра шириной. Там начинались ступеньки, которые вели наверх.
– Как бы я ни любил бродить по колено в дерьме, – вздохнул Кумар, – должен признать, что пора отсюда выбираться.
– Почему же? – поинтересовался я.
– Вода поднимается. И поскольку я старше по званию, боюсь, буду вынужден настаивать.
Он уставился на нас, ожидая, видимо, возражений.
– Про воду – это веский довод. Убедили, – сказал я.
Мы протиснулись по узкой лестнице и вылезли на прямоугольную площадку. Там оказалась лестница – как я понял, гораздо новее викторианских стен вокруг. Она поднималась метра на два к потолку, в котором явно просматривался контур закрытого люка.
– Тихо, – шепнула Рейнолдс. – Слышите?
По люку снаружи что-то стучало, часто-часто. Дождь, подумал я. Сильный дождь.
А с правой стороны площадки, где мы стояли, донеслось журчание воды, тихое, но отчетливое. Я обернулся на этот звук, и луч налобного фонарика осветил в полу прямоугольное отверстие вертикальной шахты.
Сержант Кумар взялся за поручни лестницы.
– Будем надеяться, – сказал он, – эта крышка не приварена.
Я подошел к прямоугольной дыре в полу и глянул вниз.
Оттуда на меня смотрел юноша. Он стоял на лестнице, ведущей вниз, в колодец, и держался за нее руками. Близко, меньше чем в метре от меня. Должно быть, совсем закоченел, дожидаясь, когда мы уйдем, и надеясь, что нам не придет в голову туда заглянуть. Я успел мельком увидеть бледное лицо с огромными глазами и черный капюшон толстовки. Потом парень разжал руки и упал вниз.
Нет, не упал. Скользнул по шахте колодца, упираясь руками и ногами в ее стены, чтобы замедлить движение. А у меня в ушах зашелестели приглушенные голоса, как бывает, когда в комнате полно народу и все перешептываются. И еще окатило иллюзорным жаром, словно я вышел на улицу знойным летним днем.
– Стоять! – крикнул я, залез в колодец и поспешил вниз по лестнице. Иначе не мог: то, что я чувствовал, было вестигиями. А то, что позволило парню спуститься, держась за стены, и не стереть при этом руки по локоть, было магией.
Кумар окликнул меня сверху.
– Он здесь! – заорал я в ответ, перескакивая через ступеньки. Когда остался примерно метр, прыгнул вниз. От удара жидкость, набравшаяся в сапоги, плеснулась вверх, к паху. Слава богу, она была теплая.
Еще коридор, узкий и короткий. В его конце я краем глаза уловил движение и кинулся туда. Пространство буквально заполнял шум бурлящего потока. Здравый смысл таки заставил меня остановиться в конце коридора – на случай, если тот парень притаился за углом и у него есть ствол. Коридор выходил в сводчатый тоннель с крутыми, как у бочки, стенами. Справа вода обрушивалась за сливной порог. А слева я увидел его – пригнувшись из-за низкого потолка, он со всех ног плюхал прочь по самые бедра в воде.
Я метнулся влево, следом за ним. Течение ударило меня под колени, сбило с ног, опрокинуло на спину. И субстанция, которую не назовешь иначе как сильно разжиженными какашками, накрыла меня с головой. Я вскочил и здорово треснулся головой о потолок. Если б не каска, мог бы и насмерть.
