он собирался вернуться и спуститься вниз, его нога наткнулась на что-то, что при исследовании с помощью фонарика оказалось ножом матроса Дюгасса.
Лезвие было мокрым, и когда он поднял оружие, с него медленно капала бледная зеленоватая маслянистая жидкость, совершенно не похожая на человеческую кровь. С этой уликой в руке он задумчиво направился к своей каюте.
Два дня спустя друзья сидели под гигантской мимозой, в тени которой Рауль Дюперре построил маленький коттедж на возвышенности с видом на Андананариву. Стол вынесли на улицу и теперь был завален разнообразной коллекцией инструментов, бумаг и предметных стекол микроскопа.
Вейл со вздохом откинулся на спинку стула и раскурил трубку.
– Давайте посмотрим, что у нас есть после всех этих исследований, – сказал он. – Поправь меня, если я буду неправ. Люди Диумы-Мбобо и около дюжины сенегальцев таинственным образом исчезли. Как и матрос Ферентини на судне, которое доставило меня сюда. Ни в одном из случаев не было обнаружено никаких следов пропавших людей после того, как они исчезали, и в тех случаях, когда на острове что-либо находили, это всегда был нож или винтовка.
– В этом отчете, – он перебрал бумаги, – от одного сенегальца узнали, что он видел, как его товарища вздернули на дерево за огромную черную веревку, но когда он бросился к дереву, он ничего толком не смог увидеть. Был поздний вечер. Теперь этот рассказ полностью совпадает с рассказом матроса Дюгассе – и более того, если бы туземцы были ответственны за исчезновения, они, по крайней мере, забрали бы ножи, и уж тем более ружья.
– Поэтому я считаю, что исчезновение Ферентини, сенегальца и туземцев произошло по вине одного и того же субъекта, и что субъект не был человеком; и, следовательно, я думаю, что племя Таноси и матрос Дугасс, хотя он все еще находится в тюрьме, должны быть оправданы.
Дюперре кивнул в знак серьезного согласия.
– Но я уверен, что в этом не было ничего сверхъестественного. Я кое-что видел на том судне, Дюперре, и сенегалец кое-что видел. Кроме того, есть нож Дюгасса. Я проанализировал ту жидкость, которая капала с него – это, несомненно, кровь, но кровь, отличная от любой, которую я когда-либо видел. Она содержит огромное количество кровяных телец другого свойства, не красных, а зеленовато-желтых, и жидкость, в которой они плавают, похожа на жидкость всех других видов крови. Больше всего на свете это напоминает кровь устрицы, что невозможно, поскольку устрицы не поднимают людей на деревья. Поэтому я обвиняю в этих смертях какое-то доселе неизвестное животное.
– Но с каким животным мы имеем дело? – продолжил Вейль, не обращая никакого внимания на попытки Дюперре вставить слово. – Очевидно, очень быстрым и грозным. Оно убило Ферентини за считанные секунды. Оно утащило могучего сенегальца, у которого была винтовка, с такой же быстротой, и удары ножом Дюгасса были столь же бесполезны против него, как и винтовка другого чернокожего парня.
– В обоих случаях нападение было совершено сверху, и я склонен думать, поскольку на нас напали на некотором расстоянии от побережья, а на туземцев – на некотором расстоянии вглубь страны, что животное обладает необычайной подвижностью – вероятно, крыльями. Но это делает из него птицу, что невозможно из-за состава крови, следовательно, все эти размышления абсурдны… В любом случае охота на это животное или животных, поскольку их может быть несколько, будет опасным делом.
– Значит, все решено? – спросил Дюперре. – Очень хорошо, давай отправимся на охоту. Я жажду действий, мой друг.
И он встал, потянувшись своим мускулистым телом к возвышающемуся дереву.
– За дело, – сказал Вейл и поднялся.
– У вас есть какое-то влияние на военные власти, раз вы военный строитель? Если бы этот вопрос был поставлен перед комендантом надлежащим образом, как вы думаете, мы могли бы получить сопровождение? Мне нет нужды скрывать от вас, что эта охота на крупную дичь, скорее всего, будет серьезным делом. Любое животное, пожирающее живых людей…
– Мы с комендантом вместе были в Сен-Сире, – ответил Дюперре. – Он, несомненно, назначит лейтенанта и полуроту африканских егерей нам в помощь.
Неделю спустя день застал их с щеголеватым французским лейтенантом по имени Дюбоск за приготовлением кофе и консервированной французской колбасы у промозглого медленного ручья в нескольких милях от Форт-Дофина. Вокруг них лежали или сидели на корточках несколько сильно вспотевших чернокожих солдат в форме африканских егерей, а чуть поодаль, прячась от солнца, как делали белые люди, находилось столько же туземцев, одинаково соболиного оттенка кожи, и вообще без формы. Это были проводники, которых одолжил Диума-Мбобо, молчаливые и несколько напуганные люди, поскольку эта область джунглей заработала дурную репутацию из-за неоднократных исчезновений.
Вейл был крайне раздражен.
– Если бы мы только знали, что мы ищем и где это найти, – сказал он Дюперре в тот вечер, – но мы три дня в пути, и наши люди держаться только нашими стараниями. Охота на одного зверя в этих джунглях похожа на старую поговорку об иголке и стоге сена.
– Да, и я боюсь за проводников, – ответил француз. – Они дезертируют, если так же будут бездельничать.
Ночь застала их с теми же тревогами, как и проводников. Вейл проснулся от ощущения чего-то надвигающегося, выглянул наружу и увидел только спокойно дежуривших часовых, разговаривающих вполголоса, когда они встречались друг с другом в конце своего обхода. Он почувствовал себя увереннее и провалился в сон еще на час или два, прерываемый жуткими сновидениями, снова проснулся и увидел освещенную луной тень на пологе своей палатки.
– Рауль! – тихо позвал он.
Француз наклонился и вошел.
Он был полностью одет.
– Тебе тоже не дают уснуть нервы? – спросил Вейл. – Я просыпался до этого, но все было тихо. Но почему ты одет?
– У меня есть предчувствие. Кроме того, я слышу кое-что необычное. Ты слышишь этот странный свист? Нет, скорее всего не слышишь. Ты не привык к звукам джунглей. А вот я замечаю все ньансы. Что-то… – и он посмотрел на своего друга, который, хотя и неофициально, был признан начальником экспедиции. – Может, нам разбудить солдат? – спросил он с сомнением.
– Им нужен сон, если мы собираемся маршировать весь день, – ответил Вейл.
– Но я думаю, что нам не придется маршировать. Однако… – Рауль уже собирался отмахнуться от своих ощущений как от фантазий и бросил еще один взгляд через плечо за открытый клапан палатки.
В одно мгновение он был на ногах, почти сорвав палатку с колышков, с его губ сорвался тихий вскрик, который заставил Вейла вскочить
