В конце концов, женщина прекратила атаки, и устало опустилась на землю.
— Он не придет… — шептала она, — он там погибнет, а мы погибнем тут без него…
— Он, по-моему, просто не может погибнуть — возражал Култар, — его могут ранить, оглушить, опрокинуть, но он встанет, отряхнется, перевяжет раны и снова кинется в бой!
Однако время шло, а Конан не возвращался.
Настала ночь. Опять шелестящие тени обступили согнувшихся над камнем-светлячком людей. Шептали, шипели, хихикали.… Даже невозмутимые верблюды стали проявлять беспокойство. Лошади же с самого вечера испуганно ржали и били копытами.
Конан появился только под утро. Вышел из темноты, ведя в поводу шатающегося коня. Сел рядом с Итилией и долго молча смотрел на камень, свечение которого постепенно угасало.
— Разгрузи одного из верблюдов, — кивнул он Култару, — конь слишком измучен, а ехать нужно немедля.
Он снова замолчал, вспоминая бешеную скачку вниз по лестнице впереди катившейся за ним лавины щупалец, когтей и кожистых крыльев.
— Где ты был? — рискнула спросить Итилия.
— Наверху… Я думал, что библиотека может быть именно там…
— Ее там не было?
— Нет… — Конан вспомнил бесконечные ряды отшлифованных камней, величиной с хорошего барана, или небольшого теленка.
Прикасаясь к каждому камню, он слышал в голове чужой голос, спокойно и равномерно рассказывающий удивительные вещи. Самое странное было в том, что Конан понимал язык рассказчика, точнее, даже не понимал язык, а сразу же схватывал смысл сказанного, не смотря на то, что слова были до боли чужие — грубые и певучие, отрывистые и, в то же время, текучие, как вода с гор.
А потом появились Они. Обладатели когтей, крыльев и щупалец. Стражи сокровенных знаний, поставленные, как он успел узнать, древними богами, уничтожившими жителей Ирема.
Сражаться с разъяренной массой чудовищ было невозможно. Оставалось одно — бегство. И тут пришлось положиться на силу и выносливость коня. Сумасшедшая, бешеная скачка-падение вниз по лестнице! И вой, хрипение, шипение позади.
И, несмотря на опасность, на очень малый шанс уцелеть, острая жалось оттого, что не удалось послушать голоса, внимать которым можно было годами! Слушать, узнавать, запоминать, причащаться великой, недоступной ныне мудрости древних!
— Нет, — покачал головой Конан, — библиотеки там не было.… Были твари, от которых нужно спасаться — бежать, как можно быстрее! Култар, верблюд готов? Едем!
Они беспрепятственно выехали из башни и помчались во весь опор. Шелест голосов некоторое время катился следом, но вскоре наступила тишина — они выехали за пределы досягаемости невидимых стражей горы-башни. А те, кто был облечен в плоть, имел клыки, когти, щупальца и крылья, благодаря которым едва не догнали Конана, очевидно, вообще, не выходили за пределы центральной пирамиды.
Скоро путники остановились, чтобы дать отдых уставшим животным. Раздали последние остатки зерна и выпоили всю воду.
— Ночевать будем, как и раньше, в одной из башен, там и наберем воды, — Конан кивнул на ряды башен, еще недавно казавшихся огромными, а ныне — после посещения цитадели — маленькими и словно бы игрушечными.
— Мне кажется, — Итилия опустила голову, — что мы полжизни провели в Иреме.… А тот мир — наш мир — где-то далеко… Что он, может быть, вообще, не существует…
Сели на коней — а Конан, все еще на верблюда — и тронулись дальше. К вечеру вошли в одну из башен.
— Коням придется поголодать, — печально сказал Култар, затем вздохнул и добавил, — верблюдам тоже.
Итилия отошла к водоему и, облокотившись о парапет, молча смотрела в глубину. Конан расстелил одеяло и лег, закинув руки за голову.
— Так ее там действительно не было — библиотеки? — Култар смерил глазами расстояние до парапета, где стояла Итилия. Услышать она не могла. — Не было? — повторил он, хитро улыбнувшись.
Конан посмотрел на товарища долгим взглядом. Ничего не ответив, вздохнул и закрыл глаза.
* * *
Обратная дорога всегда короче — в этом Конан убеждался не раз. Скоро закончились ряды башен, начались серые кубические здания, закончились и они — пошла колоннада. Кто-то, может, ветер, разбросал камни, из которых Конан сложил стрелу, указывающую на проход. Но место было найдено и проход — клубящийся туман, переходящий в песчаный вихрь — пройден без всяких приключений. Скоро закончилась и великая пустыня, в центре которой боги, или демоны, оставили лазейку для того, чтобы знающий, или мудрый, или безумный человек мог проникнуть в Ирем — Город Колонн.
* * *
— Конан, если я дам тебе столько серебра, сколько ты сможешь унести, — смеясь, проговорила Итилия, — ты оставишь меня без серебряных монет! Поэтому я дам тебе золота! Но столько, сколько сможет унести Култар, а не ты. Мне это выйдет дешевле!
Сидевшие за столом, уставленным обильными яствами, Конан и Култар равнодушно кивнули.
Налили еще по кубку ароматного, нежного вина.
— С тех пор, как мы вернулись, — прошептал южанин, — я не могу выспаться! В Иреме и то лучше спал! — Он посмотрел на двух рабынь, стройных и изящных как пара молодых ланей.
— А ты думаешь, я сплю? — хмуро спросил Конан.
— Нам пора собираться, — Култар заговорщицки подмигнул, — я куплю в Заморе замок… если хватит серебра.
— Если не хватит… — Конан зевнул так широко, что Култар успел увидеть все его зубы, белые и крепкие, способные разгрызть и кость, и лепешку из тех, что они ели в Иреме. — Если не хватит серебра, я добавлю золота!
На закате славного дня, наполненного благостными трудами и неизбежными заботами, степенный купец Курдибек беседовал со своим компаньоном — толстым Асланкарибом, трактирщиком. Они сидели на подушках в доме купца, неспешно пили легкое вино из запасов хозяина и разговаривали о погоде и женщинах. Причем трактирщик больше говорил именно о погоде, а купец чаще сворачивал на женщин. Никчемная беседа тянулась до тех пор, пока Асланкариб не заговорил о другом.
— Помниться ты, уважаемый Курдибек, нанимал охранником киммерийца Конана, заплатив втрое против обычного…
Купец погладил бороду, пригубил вино и только после этого сказал:
— Да, меня попросила одна женщина… направить Конана в Ксутал.
— Любопытно… — пробормотал трактирщик.
Курдибек посмотрел с осуждением. Он не любил слишком любопытных. Асланкариб сделал вид, что ничего не заметил.
