- А как же средства предохранения? – изумленно спросил Эйнаор, с трудом укладывая такое число молодняка.
- Даже наша химия дает сбои, - упрямо припечатал Лаккомо. – Врач бессильно разводит руками. Заявляет, что при повышенном энергетическом фоне «Стремительного» спать на нем, все равно, что купаться в Истоке. Рано или поздно организм отторгает чужеродное вмешательство.
- А физические средства?..
- Что я говорил про случайности один раз тысячу? – устало напомнил командир.
- Понял.
- К тому же, я относился к семейным строго, не давая поблажек. Обещал списывать вниз за малейшие проблемы и бардак на корабле. Да, замену женщинам найти не так-то сложно, и работа у них зачастую усидчивая за мониторами. Лаборанты, связисты, программисты и в том же духе. Но после того злосчастного сражения, когда я потерял кучу народа, во мне словно что-то сломалось. Я представлял, как я опять начну терять и менять привычных людей, но уже из-за своей печати и… просто терпел. Давал им шанс на исполнение мечты, а они пользовались им без единого огреха в работе. В конце концов, Эйнэ, после того «Заката» я очень отчетливо осознал, что у кого-то на службе может и не наступить этого счастливого «после». Кто-то может так никогда не познать женщины, не улыбнуться сыну, не воспитать потомка… А сопутствующие им сложности… У всех когда-нибудь болит голова, наступает простуда от холодного душа, отравление от пронесенной втихаря инопланетной еды. При нашей медицине пару дней отсутствия на посту – это одна смена. Те, некоторые кто рискнул и смог приспособиться с молодняком здесь на борту вообще не обременяют меня своими заботами по хозяйственной части. Только подали список однажды на печать. На набор гражданского сектора, который выполняет роль воспитателей. У меня чудесный штаб и отдел кадров… Они умудряются находить людей, которым нечего терять на планете, кроме родителей или давно подросших детей… часть которых сама давно служит у меня на борту.
- А как же идеальный порядок и все эти учения!? Детям на борту ведь находиться не безопасно.
- Не более, чем взрослым, которые в отличие от детей нарушают технику безопасности из-за своей ложной уверенности.
- Я про все это не знал, - растерянно покачал головой Эйнаор.
- Если бы узнал ты, то узнал бы и кто-то другой. А это не то, что я готов слить федералам.
Эйнаор замахал руками.
- Но есть же порядки! Военные правила. Ты сам говорил, что строго требуешь исполнение дисциплины у своих подчиненных.
Лаккомо сухо и безрадостно рассмеялся, опустив голову.
- «Стремительный» – это не военный корабль, - понизив голос, ответил командир. – Это моя частная вооруженная собственность, которая может исполнять функции флагмана. То, что я приспособил персональный экипаж без званий к работе с эскадрой ОКФ – это наша личная заслуга, которая держится на моем соглашении с адмиралтейством. «Стремительный» исполняет обязанности авианесущего космического крейсера в составе Тридцать Пятой эскадры, но внутри него действуют только мои порядки.
Лоатт-Лэ остро смотрел на брата, будто тот фехтовал на тонком льду. Эйнаор был знаком со всеми этими юридическими тонкостями извращенных трактовок, но каждый раз с опаской пытался уловить брешь, которая может оказаться фатальной. Ведь со всей точки зрения федералов, им было до удушья не выгодно иметь такой корабль с сомнительными правами в своем строю. Однако, вопрос «Стремительного» – это была политика. А там где в дело вступали политические игры, военные силы вынуждены были подчиняться.
И мощнейший торийский корабль стал разменной валютой за столом переговоров. Потому как или бы Тория вручила Цинтерре часть своих военных кораблей в фактическую собственность, где их разобрали бы подетально на изучение и посадили бы туда своих командиров. Или бы вместо военных кораблей в ОКФ попал бы один «Стремительный». Но от первого варианта федералы отказались сами, потому что в этом случае Лаккомо оказался бы им полностью неподконтролен. И в теории, имел бы право заниматься вольной охотой на чужие военные крейсеры, прикрываясь пиратами. А так – он находился под присмотром у Адмирала, выглядел лояльным для Сената, и у подчиненной эскадры к нему не было ни одной претензии, хотя первые годы командиров поголовно проверяли на полиграфе, желая узнать, не подкупал ли торийский вице-король их своими деньгами.
За свою идеальную службу Лаккомо отстоял личные порядки на бору «Стремительного» и свой торийский экипаж, подобранный им самолично под свои манеры и характер. Характер у него, действительно, был сложный, а взгляд на боевые действия не военный. Хотя воевать вице-король научился и полюбил. А со временем еще научился вращаться в федеральской военной среде. Даже «своим» в ней стал. До того, что теперь военная элита видит в нем сперва генерала, который частенько спасал их дюзы, а потом уже правителя.
- А как же тогда сами эти федералы летают? – внезапно вильнула тупая мысль у короля. - У них ведь то же смешанный флотский состав. И они тоже ходят в боевом дежурстве иногда по полгода.
Лаккомо развел руками.
- Порядки строже. Условия хуже. Устав жестче. Беременную бабу скорее заменят мужиком без критической потери в экипаже. А если на кого-то с членом наперевес донесут за домогательства, то его скорее химией напичкают, чтоб полегчало. А так в целом на крейсерах, где экипажа на порядки меньше, обходятся по старинке порнографией, которую лепят в душе.
Эйнаор в порыве эмоционального перепада стянул с головы тугой хвост и взъерошил волосы, словно бурлящие мысли не унимались в черепной коробке.
- Как-то мы отвлеклись… - изрек, наконец, король, пустовато глядя в пространство.
Лаккомо ссыпался на диван рядом с ним и тоже непроизвольно за близнецом прогреб свои волосы, заправляя их за уши.
- Да, - подтвердил он. – Отвлеклись.
- Наверно, теперь я окончательно понимаю, отчего ты постарел… - сочувственно добавил Эйнаор и окинул взглядом близнеца. – У меня бы тоже со всем этим нервы бы сдали.
- Это я тебе про их житейские выходки не рассказывал, - утомленно вздохнул Лаккомо. – Большинство закончили Академию, но мозгами из нее до сих пор не вышли.
Эйнаор мечтательно закатил глаза и откинулся головой на спинку дивана. При воспоминаниях об этом времени на него тоже невольно нахлынула ностальгия бурного юношества.
- Может это и к лучшему. Сам таких подбирал. Под себя, - изрек король подмигивая. – Не то, что мои старперы в кланах, доставшиеся по наследству.
- На твоем месте я бы половину из них казнил, а вторую заменил бы за косность мысли и тугодумие, - буркнул Лаккомо.
- Вот поэтому тебе вручили Ночной престол, - ляпнул Эйнаор шутливо. – Иначе уже через полгода ты бы разделил славу Асанлеяра.
- …Или потому что ты бы на моем месте не справился, - не менее иронично по привычке подколол брата Лаккомо.
Эйнор весело и заливисто расхохотался.
- Да. Пал бы давно жертвой ухаживания какой-нибудь смелой связистки! – подыграл король, разворачиваясь на диване и вызывающе садясь к близнецу лицом. – Кстати, а почему до сих пор этого не случилось? Неужто ты всех отпугиваешь или для кого-то себя бережешь?!
- Звучит, как попытка проявить братскую дружественную ревность, - ехидно сыронизировал Лаккомо, на что Эйнаор, отрицая, театрально помахал руками.
- А если серьезно, - спросил-таки король. – Были ли попытки? Честно?
- Совсем честно? – явно уходя с темы, уточнил Аллиет-Лэ. – Вообще… нет. Полагаю, что ни у кого не нашлось смелости. Я для них как отец. Или как главный жрец. Как Эантар. Он тоже вечно одинок… Можно подумать, что за тобой вилось много придворных дев, пока ты еще официально не был женат.
Эйнаор ответил, почти не задумываясь:
- Вообще-то вились. Только у меня была договоренность с Мариэллой заранее. И если бы я хотел, то мог бы устроить конкурс невест этак на месяц с ежедневным показом.
Лаккомо тяжело вздохнул. То ли от какой-то старой тоски, то ли от воспоминаний, которые близнец не мог в полной мере уловить. Аллиет-Лэ мысленно боролся сам с собой, понимая, что когда-то ему все же придется брату признаться. Эйнаор затаился и не торопил, понимая, что можно ненароком спугнуть скользкий момент.
