других.
Он скользнул пальцем по моим губам, проникнув внутрь рта. Желание бушевало во мне, я хотела прикусить его палец. Уорик фыркнул, словно почувствовал мою потребность, и придвинулся ближе.
Бам.
С грохотом распахнулась дверь в комнату – я подпрыгнула, а связь разорвалась. Уорик исчез мгновенно.
– Эй? – Голос Птички эхом отразился от плитки. – Ты прячешься в туалете? Не принимай слова Зуз близко к сердцу.
– Я не прячусь.
Я открыла дверь, вышла и направилась к раковине.
«Я сбежала не из-за того, о чем Птичка подумала».
– Ну, я собираюсь пойти в комнату. – Она указала большим пальцем за спину. Неловко. Неуклюже. – Ты можешь присоединиться ко мне.
У меня появилось такое чувство, будто у нее было не так уж много подруг или близких друзей. Ее слова звучали отдаленно и отстраненно.
– Конечно.
– Позволь предупредить: идея, как мне кажется, наихудшая. Я не общаюсь с людьми. И моя бывшая соседка согласилась бы с этим.
– Съехала?
Я вышла вслед за Птичкой из туалета.
– Нет. – Птичка оглянулась через плечо. – Мертва.
А, ясно.
Когда мы свернули в коридор, какое-то чувство заставило меня посмотреть в сторону столовой.
Прислонившись к стене и скрестив руки на груди, Скорпион впился в меня взглядом.
Словно паутина оплела пространство между нами и обвила что-то глубоко внутри меня – дрожь пробежала по спине.
Не потому что я боялась Скорпиона, я нутром чуяла, что он чувствует. Казалось, магия притягивала нас к друг другу.
Комнаты были маленькими и простыми, очень похожими на солдатские казармы в Леопольде. Две металлические кровати по обе стороны, тумбочка между ними, и шкафчики для личных вещей возле. На моей кровати лежали полотенце, одежда для сна, набор для ванной, черные брюки карго и топ. На стопке с вещами находилась записка: мое сердце снова забилось, Nagybacsi.
– О, кто-то уже стал любимицей лейтенанта.
Увидев записку, Птичка закатила глаза.
– Он – моя семья.
– Да, все мы это знаем, – фыркнула она, открывая свой шкафчик и беря набор для душа. – Твое благополучие было на первом месте, несмотря на другие миссии. Брексли, Брексли, Брексли.
Она скривила губы и встала.
Было странно осознавать, что Сопротивление знало обо мне, наблюдало за мной, а я даже понятия об этом не имела.
– Я никогда не видела, чтобы лейтенант терял самообладание. Но вот когда ты попала в Халалхаз… Такой реакции даже не было, когда поймали Лин. – Птичка с полотенцем в руках намеревалась отправиться в душ, но села на кровать. – Лин была обучена подобному. Подготовлена. Лейтенант знал, что с ней все будет в порядке. Но ты… черт. Он вышел из себя, чуть не обнаружив наше местонахождение.
Я взглянула на записку в своей руке и положила ее на тумбочку. Андрис всегда лучше выражал свои эмоции письменно. В моих поздравительных открытках было много любви, но я очень редко слышала эти слова от него вслух.
– Думаю, он не надеялся, что ты выберешься. Честно говоря, никто здесь на это не ставил. Мы делали ставки.
– Ставили на мою смерть?
Я заправила волосы за ухо.
Птичка пожала плечами.
– Ты человек. Ни один человек не протянул там долго.
– Да… – Человек. Была ли им я? Отбросив эту мысль, я посмотрела на Птичку и ощетинилась, – ну, как видишь, я жива.
– Слышала, ты участвовала в Играх. Лин рассказала, как ты убила двоих, один из которых был фейри.
В ее глазах появился первый признак волнения.
Я молчала.
– А также, что тебя избивали, пытали, морили голодом и что ты сражалась с Волком, – приглушенно произнесла Птичка последнее слово. Казалось, она боялась вызвать дьявола. Недалеко от истины. – Лин сказала, он реален. Уорик Фаркас? Легенда, убивающая дюжину фейри голыми руками? Ты не выстояла против него.
Я держала рот на замке – Андрис хранил свою связь с Уориком в тайне. Птичка и не подозревала, что всего несколько часов назад Волк был прямо у нее над головой… или в туалете вместе со мной за несколько минут до ее прихода.
– Думаю, что если я и правда участвовала во всем этом, то неразумно меня недооценивать. – Я склонила голову и приподняла бровь. – Хотя забавно, когда многие так и делают.
На губах Птички появилась понимающая улыбка, она кивнула. Она все слишком хорошо понимала. Фейри не такие сексисты, как люди, но даже у них все равно отголоски просачивались, передаваясь из поколения в поколение и загрязняя умы.
– Я в душ.
Птичка поднялась и направилась к двери.
– Эм, эй. – Я прочистила горло. – Мне стало интересно… Что со Скорпионом?
– А? – услышала я, как выдавила она эту гласную, мне стало любопытно, встречались ли они со Скорпионом.
– Просто от него исходила странная энергия. Казалось, он хотел убить меня.
Птичка усмехнулась.
– Скорпион ведет себя так со всеми. Немногословный парень, и обычно все, что он произносит, состоит из одного слога. Но то, как он сражается… похоже на поэзию. Суровую, жестокую, порочную поэзию. Но, черт возьми, я могу только представить, какой он в постели.
– Итак, вы двое?..
– Нет. – Она нахмурилась. – Здесь Скорпион не прикасается ни к одной девушке. Но у него много заданий, поэтому, думаю, он найдет кого-нибудь, кто его вытащит. Никто не может прожить долго с таким количеством ярости и желанием убивать. – Птичка прикусила губу. – Но я была бы не прочь разобраться с гневом Скорпиона вместе с ним.
– Что с ним случилось?
– Что? – Она усмехнулась и закатила глаза. – Как и у большинства здесь, у него хреновое прошлое. Двадцать лет назад он участвовал в Войне Фейри и заработал посттравматическое расстройство. Он и Мэддокс были солдатами. Мэддокс знал Скорпиона с детства и рассказывал, что парень, ушедший на войну, сильно отличался от того, кто вернулся с нее. – Страх охватил меня. – Однажды напившись, Мэддокс признался в таком дерьме… сказал, что видел, как Скорпиона убили. Выпотрошили и разорвали пополам.
– Что?
Я выпрямилась.
– Я сомневаюсь в этом. Может, было темно, а возможно, был самый разгар боевых действий, Мэддокс, наверное, видел, как на него обрушился топор. – Птичка покачала головой, ухватившись за дверную ручку. – Хотя меня напугало, насколько настойчивым был Мэддокс. Он смотрел мне прямо в глаза, я никогда не видела его раньше таким… безумным или испуганным. Он клялся, что видел…
– Что именно?
В мои легкие не поступал воздух.
Девушка шагнула в дверной проем и оглянулась на меня.
– Видел, как его друг умер и воскрес той ночью.
* * *
Часы пробили три часа ночи. Сон ускользал от меня. Я слушала тяжелое дыхание Птички, и оно казалось
