не велось по нему только что никакого разговора, аппарат успокоился и заснул. Вероятно, опять на многие, многие годы.
* * *
– Я одного не понимаю, – сказала Магда, когда они свернули с гравийной дороги на совсем мелкую тропку. – Все эти дома… Двадцатый век, да? Их же вроде строили едва не вручную. И каждый выглядит так, словно стоит на своем месте не меньше десятка лет – ну, я не очень шарю, но примерно. Вопрос! Где вся та армия реставраторов с кисточками и этими… молотками, во! – которая поддерживает иллюзию?
Она сорвала сочную костянку малины и кинула в рот. Назар, топая в хвосте, молчал, улыбался и вертел головой. Казалось, он старается впитать и запомнить решительно все увиденное, услышанное и даже учуянное. Саймон тоже запустил ладонь в малинник и добыл пару ягод.
– К вопросу о технологиях. Конечно, если ты колупнешь краску на ближайшем доме, она окажется той самой, масляной на основе олифы конца двадцатого века, двести процентов аутентичности. Но когда ты отойдешь подальше, на месте царапины вырастет новый слой. Тот же цвет, та же текстура; уже изрядно состаренный и в трещинах. А малина, которую ты слопала, завтра созреет заново.
– Полиморфные нанофабрики, – спокойно заметил Назар. – Очень дорого и очень энергоемко. Земля действительно богатая планета. – Он снова улыбнулся. – Но красивенько. Правда.
Девушка с подозрением уставилась в кусты.
– Стоп, то есть я сожрала?..
– Да настоящая она, настоящая. – Поймав губами одну из ягод с ладони, Саймон протянул вторую Магде. – На, не бойся. Слышал, в колониях за крохотную упаковку ломят дикие цены.
– А и fosz [105] с ним. – Та ухватила лоцмана за запястье и притянула чужую руку ко рту. – Верно говорят: дают – бери. Уж не хуже биоматричной «пули».
В какой-то момент Саймон отчаянно пожелал стать андроидом. Судя по жару, потекшему со скул на уши, господин Фишер сам сейчас напоминал спелую малину – цветом. Ему показалось или это был кончик языка?!
Впрочем, Магда либо не заметила такой садово-огородной мимикрии, либо сделала вид. Да и внимание ее уже переключилось на новое действующее лицо, вернее, морду.
– Слушайте, сколько же их здесь? Kočička [106], кис-кис-кис! Какая ты красивая!
– Это кот, – справился с гормонами Саймон, приседая и протягивая уже пустую ладонь. Молочно-белый, но с черными шапочкой и спинкой, пушистейший зверь повел желтыми охотничьими глазами и бдительно ткнулся носом. – Его зовут Кузьма, он местный. Охраняет территорию.
– Охраняет… в каком смысле?
– В прямом. Еще минуту назад физически его в тех кустах не было. А сейчас он нас сканирует и сверяет с базой данных. Меня уже сверил, по крайней мере.
Потеревшись лбом обо все наличные коленки, Кузьма затарахтел, словно старый компрессор, и принялся умываться. Магда почесала живой сканер за ушком, устремилась вслед лоцману.
– А как ты понял? Чутье? Или это ваш?
– И то, и то. – Саймон обогнул примыкавший к тропинке шалашик, мимоходом заглянул внутрь, о чем-то вздохнул. – Некогда один из старых Фишеров выкупил право ходить сюда в любое время. Большие деньги за частный домик в музее. Еще больше – за то, чтобы любые записи о сделке исчезли. Совсем, абсолютно. После этого служба безопасности буквально прочесала участок, а потом засеяла заново. Не удивлюсь, если та малина тоже просветила тебя изнутри.
Не давая девушке возмутиться и перейти к рукоприкладству, он замер, придерживая спутников.
– Отлично, Кирилл уже на месте. Один, как я и просил.
– Откуда тебе знать? – Передумав воспитывать вредного лоцмана, Магда закрутила головой. – Может, звонок перехватили в Четвертом комитете. А вокруг засада – вне радиуса твоего чутья.
Вместо Саймона ответил Назар, тоже внимавший эфиру последние несколько метров:
– Мэг, это так работает. У них… у нас, у лоцманов, – улыбка стала слегка неловкой, – есть один секретик, о котором не распространяются. Своих мы чувствуем лучше, дальше и точнее. Что-то связанное с даром: активный радарный пункт засечь ведь проще, чем тихонько дрейфующий катер, верно? Я вот не знаю человека в доме, но помню, как его сигнатура мелькнула в тюрьме. И думаю, меня он тоже запомнил.
– Не просто запомнил, – серьезно сказал Саймон, – а записал. В маленькую черную книжечку. Это же Кирилл Мягков.
Они обогнули яблони и грядки с земляникой. На крыльце, уютно укрытом нижними ветвями ели, что росла из груды принесенных ледником валунов, прямо на ступеньках сидела серая, слегка неуклюжая фигура. Она приветственно помахала и поднялась, отряхивая брюки.
– Здравствуйте еще раз, Саймон. Теперь могу сказать, что рад вас видеть. И ваших спутников тоже. Пойдемте, я поставил чайник.
Кухонный стол пришлось разложить, иначе все бы не уместились. Подпирая старый, оцарапанный сбоку холодильник, Мягков повел вдоль батареи кружек и мисочек.
– Черный, зеленый, травы. Печенье – я взял на себя смелость принести овсяное. Варенье из черники, малиновое…
Магда двинула подбородком и выразительно потерла живот.
– Спасибо, мы ваших сенсоров уже наглотались. Хотя пахнет… – Она втянула клубы пара и слегка отмякла. – Давайте с травами.
Чайнички и прочая посуда смешались, мягко загремели, как способен старинный фаянс. Надкусывая печенюшку, Саймон с чувством произнес:
– Только вы так умеете, Кирилл. Отец бы приволок ящик виски и полуторачасовую речь о Семейных ценностях.
– Кстати, – заметил Мягков. – Безотносительно результатов беседы, мне что-либо передать Соломону?
Печенье стало поперек горла. Схватившись за кружку, Саймон едва не обжег пальцы, а позже – губы и язык. Назар с независимым видом смотрел в окно. Магда замерла с поднятой рукой, вовремя вспомнив, что лупить поперхнувшегося по спине нельзя.
– Не надо, – смог наконец выдавить лоцман. – Думаю, не стоит. – Он откашлялся крепче, хрип в голосе почти исчез. – Отец, он…
Выждав немного, Кирилл кивнул.
– Кажется, я понимаю. Глава Семьи Фишер, при всем уважении, человек непосредственный. Как лидер, он харизматичен и вызывает желание следовать за собой. Как хранитель тайны… – Улыбка скользнула, словно случайный сквозняк. – А вы до сих пор считаетесь пропавшим без вести. Так что я готов умолчать о нашем с вами разговоре, если таковы будут распоряжения.
– К разговору, да. – Саймон все же справился и с чаем, и с выпечкой. – Я постараюсь вкратце, чтобы не отнимать много времени. Так вышло, что, работая на Четвертый комитет, я стал свидетелем предательства его замглавы, Анжело Оосавы.
– Предательства? – сонные, вязкие веки Мягкова дрогнули и приподнялись. – Чего или кого?
– Меня, – слово упало на стол, словно рыцарская перчатка. – Моего разведывательного отряда. И, вероятно, Профсоюза.
– Так. – Подождав пару секунд, Кирилл шевельнул пальцами, очевидно, стенографируя беседу. – Я слушаю очень внимательно.
– Скорее всего, вы в курсе, что нас отправили на Ильмаринен. – Кирилл чуть
