или отряду будет грозить опасность.
Пока мы молча ждали, я волновалась о том, что бы на это все сказала Пен. Я представила ее в лагере Кибелы, в перерыве между битвами, с неодобрением глядящую на свою преемницу. Будь она жива, сейчас мы уже были бы далеко от Трои. И даже если бы она всем сердцем жалела мою подругу, она не стала бы подвергать отряд опасности ради спасения незнакомцев от кучки эгоистичных, тупоголовых богов.
Бред! Я услышала голос Пен в своем воображении, а может он донесся до меня с родных земель Кибелы. Кассандра спасла тебе жизнь. Мы бы точно помогли ей, Ринни-Рин.
Прошло некоторое время, прежде чем я перестала плакать. Спасибо тебе, Кибела, за мою мать.
Потом я снова начала плакать, потому что задумалась, наблюдает ли за нами Гектор из троянского Аида. Он был бы рад, что мы помогаем его сестре. Более того, он бы хотел, чтобы мы преуспели, чтобы Накс смог повзрослеть и состариться. Хотелось бы мне сказать ему, как я рада быть подругой Кассандры. Жаль, что я не сделала это, пока была такая возможность.
Ветер донес до нас голоса троянцев, поющих под музыку своей лиры и флейты. Должно быть, это Эвр принес нам эти звуки, потому что расстояние было слишком велико даже для моего острого слуха. Мелодия была медленной, каждая нота еще долго висела в воздухе. Я снова расплакалась. Хоть в чем-то троянцы были хороши.
Пение и музыка затихли слишком рано.
Мы ждали. Цикады стрекотали. Воздух был сухим и душным.
Я первая услышала шаги. Натянув на лицо улыбку, я понадеялась, что луна была недостаточно яркой, чтобы раскрыть, насколько она фальшива.
Кассандра и Елена держались за руки, обе тяжело дышали – им явно не хватало выносливости. Лицо Кассандры было напряжено, но Елена излучала безмятежность и казалась совершенно открытой. Она была прекрасной даже в порванном пеплосе и без своих драгоценностей.
Когда они отпустили друг друга, я взяла обе руки Елены в свои.
– Добро пожаловать! – Время притворяться. – Мы так рады, что ты пришла.
– Кассандра сказала, что ты хочешь со мной поговорить.
Все в отряде подались ближе, чтобы разобрать тихий голос Елены.
Она сжала мою руку.
– Мы обе потеряли дорогих нашему сердцу людей.
Я должна была это сказать!
Ее хватка ослабла, и я выпустила ее руки.
– Я рассказала Пен, что ты можешь обернуться почти настоящей лошадью, и о том, как ты прыгаешь на одной руке. Она заявила, что в чем-то ты сильнее нас. – Елена точно почуяла бы неладное, если бы я сказала, что она сильнее нас во всем. – И что нам есть чему у тебя поучиться, Сумк…. Елена.
Кто-то фыркнул, с трудом сдержав смех.
Елена, кажется, ничего не заметила.
– Вряд ли я когда-нибудь смогу стать такой же сильной, как вы.
Наверное, она хотела сделать нам комплимент, но мне это не понравилось, и не могло понравиться никому из отряда. Мы не ценили беспомощность: настоящую или притворную.
Но я продолжила игру.
– Племя у нас небольшое, хоть сюда приехали и не все. – Я улыбнулась еще шире. – Когда кто-то умирает, мы находим нового человека, женщину, которая может сделать нас лучше.
– Я? – Она как-то сдавленно пискнула. – Стану Амазонкой?
– Да.
Ланнип эхом повторила за мной:
– Да.
– Ты предпочтешь меня ей? – Она тронула Кассандру за плечо.
Едва шевеля губами, моя подруга сказала:
– Я не брошу своих родителей.
Однако Елена не отступала.
– Если бы она согласилась к вам присоединиться, ты бы предпочла ее мне?
Если она пойдет с нами, мы оставим ее в первой же попавшейся деревне. Потребность этой женщины быть самой любимой отравила бы все племя.
– Мы были бы рады вам обеим.
Елена подошла к каждой амазонке в отряде и спросила: «Вы были бы рады принять меня?»
Мы с Кассандрой обменялись отчаянными взглядами. С каждой секундой вероятность того, что Гелен заметит отсутствие Елены, становилась все выше.
Все амазонки ответили ей «да», и отчасти это было правдой. Мы хотели спасти Кассандру, и, если это значило принять Елену, мы были готовы пойти на это.
Наконец она вернулась ко мне.
– Я так долго мечтала о женском обществе. – Выражение ее лица было серьезным. – Я пойду с вами и научу вас всему, что знаю. Спасибо за то, что хотите принять меня!
– Прекрасно! – Моя улыбка стала искренней. Интересно, видит ли Кассандра в будущем, что ее город спасен – лицо подруги хранило вежливое безразличие. Я снова потянулась к руке Елены. – Лошади ждут нас в нашем лагере. Мы уедем, как только доберемся туда.
Ее ладонь легко выскользнула из моей.
– Без моих драгоценностей? Разве вам не нужны мои драгоценности? На меня косо смотрели бы, надень я их на похороны Париса.
Мы любили драгоценности, сейчас нам было не до них.
Вмешалась Ланнип:
– Мы берем добычу во время набегов. У тебя будет из чего выбирать. В племени мы всем делимся друг с другом.
Елена широко улыбнулась.
– Я люблю вас всех! Но я не могу их оставить. Мне их подарил Парис и мой другой муж, Менелай.
Все присоединились к попыткам переубедить Елену, но тщетно. Не помогло даже мое предупреждение, что, если она не поедет с нами прямо сейчас, другой возможности уже не будет. Этот разговор убедил меня в том, что брать ее силой нельзя, иначе племени придет конец. Интересно, были ли драгоценности просто предлогом? Возможно, она и правда боялась перестать быть домашней женщиной.
Елена вернулась к скорбной процессии, Кассандра отправилась в лагерь вместе с нами. Уверена, она думала, что снова не смогла спасти Трою, но это нам следовало больше репетировать, быть более убедительными, заставить Елену захотеть пойти с нами. Это я потерпела неудачу.
Когда мы добрались до лагеря, я спросила Кассандру:
– Стоило ли нам забрать ее силой?
Ее ответ в точности повторил мои собственные мысли:
– Это могло бы спасти Трою, но погубило бы ваше племя.
Хаса расстелила свое одеяло.
– Кассандра, у тебя хватает смелости оставаться в своем городе, несмотря на угрозу. Сумке не хватило смелости покинуть его, а ведь это даже не ее племя.
Кассандра рассмеялась.
– Но мне не хватит отваги на то, чтобы провести эту ночь рядом с ней. Могу ли я остаться с вами еще на одну ночь и проститься завтра?
Мы были только рады этому. Эвр предложил всем угощение из отборных фруктов и орехов.
Мы поели так плотно, что мой живот натянулся, как
