воля, я бы их вовсе не тащил сюда.
Пальцы, ласкающие семиструнку, замерли. Дёран глянул исподлобья, внимательно и остро.
– И всё же ты рад, что идёшь не один.
«Да», – подумал Алар.
А вслух сказал:
– Мне на маятнике бы сосредоточиться…
…Когда он заглянул в шатёр, то увидел, что Рейна и Тайра крепко спят – в обнимку, как сёстры, такие похожие – и уязвимые сейчас.
Просыпаться пришлось за несколько часов до заката, чтобы завершить путешествие до рассвета. Жрица уверяла, что оазиса они достигнут к следующему утру, если станут двигаться только по темноте, но, к удивлению Алара, ещё в середине ночи запах пустыни вдруг изменился. Повеяло чем-то сладковатым, дымным – и горьким одновременно. Маятник в руке странно дёрнулся…
– Дурман! – выкрикнула вдруг Тайра, вскидывая руку: перстень на безымянном пальце у неё ярко опалесцировал. – Яд в воздухе!
Иных пояснений и не потребовалось.
Пожалуй, Алар был готов к этому с тех пор, как столкнулся с дружинниками, похитившими Рейну – и ждал даже.
Раз – спутник очутился в мече.
Два – и морт, неохотно отозвавшись, расплескалась вокруг, вместе с вдохом вошла в лёгкие, вытесняя отраву.
Три – и воздух на три шага вокруг очистился, потрескивая, и повеяло вдруг свежестью, как после дождя.
– Рейна, – тихо позвал Алар, поглаживая рукоять меча. – Видишь границу моих сил? Теперь и до тех пор, пока я не прикажу, очищай воздух на шаг дальше. Как я научил, помнишь? Здесь ничего сложного, как дым от костра в сторону отгонять… Что бы ни случилось, это твоя забота. Даже если я замертво упаду. Поняла?
Губы у неё задрожали. Однако наказ она выполнила в точности и очистила воздух ещё на два локтя дальше: теперь, даже если б защита Алара пала, отрава всё равно бы их не достигла.
«На меня надежды нет, – думал он, касаясь эфеса. – Кто знает, когда спутник вырвется… Но пока разум ясный, пока дурмана в крови нет – отбиться можно. Или сбежать».
– Если упадёшь, я тебя поперёк туловища верёвкой обвяжу и так домой уволоку, – сказала вдруг Рейна громко и ясно, хоть голос у неё и дрожал немного. – Понял?
У Алара только смешок вырвался. А Дёран, снимая семиструнку с плеча и перевешивая вперёд, словно перед выступлением, улыбнулся:
– Он пошутил. В его силах эту пустыню сделать снова цветущей – или небо на землю обрушить… А если сил всё-таки не хватит, так есть кому подсобить, верно?
Рейна просияла улыбкой – и закивала; бусины на концах тонких косиц запрыгали у лица, точно живые. А Тайра, рассматривая на вытянутой руке потускневший перстень, буркнула:
– Ишь, смотри… Видать, любит тебя девка всем сердцем, если даже издали сумела защитить…
– Что? – обернулся Алар. И нахмурился. – Откуда у тебя кольцо?
– Откуда, откуда – от меньшой сестрицы, – фыркнула Тайра. – Тебе-то какое дело?
Настаивать на ответе он не стал: спутник тревожно завозился в мече… Да и важней сейчас было другое.
Ветер и впрямь донёс от оазиса, скрытого пока ещё в ночном мраке, отраву. Немного, по счастью, но будь её чуть больше, и Алар бы очень скоро лишился сил, да и ученица его тоже, и тогда пришлось бы задержаться на день-другой, ожидая, пока яд выйдет из крови, и можно будет снова взывать к морт.
А времени-то как раз и не хватало.
Дальше нестись сломя голову было нельзя. Пришлось спешиться, уложить тхаргов на песок и накрыть их укреплённым пологом на случай, если пройдёт садхам. Там же они оставили припасы и вещи, включая охлаждающий камень – всё, кроме нескольких фляг с водой… Маятник, хоть и завис поначалу в нерешительности, поколебавшись из стороны в сторону, снова указал на оазис, очертания которого уже ясно просматривались через окулюс.
– Его скрыли киморты, – пробормотал Алар, всматриваясь в дрожащий, призрачный образ. – Вот что имел в виду мастер… «Тот, кто пожирает членов своей семьи». Что ж, если там правда содержат кимортов-рабов, то лучше и не скажешь.
– Войдём и узнаем, – задумчиво сузил глаза Дёран, и лицо у него стало недобрым. Глянул на Тайру искоса. – Точно не хочешь остаться с тхаргами?
Она с вызовом вздёрнула подбородок:
– А ты? У меня-то хоть есть пара ножей, я врагу горло перережу – и рука не дрогнет. А у тебя и вовсе одна семиструнка. Ею, что ли, отбиваться станешь?
Веки у него были подведены краской – багровой, как спёкшаяся кровь, и чёрной, как сажа; линии тонкие, летящие, вытянутые к вискам… Обычно это казалось красивым, но сейчас отчего-то выглядело страшным, а ясные голубые глаза точно пылали – как ледяная луна.
Тайра сглотнула и отвернулась.
– Музыка может убивать не хуже, чем холодное железо, – мягко произнёс он. Так, словно вот-вот улыбнётся… однако не улыбался. – И слово тоже. А я, видишь ли, и музыкант, и сказитель.
И – коснулся семиструнки.
Звук получился неровный, тягучий; поначалу высокий, он постепенно стал ниже, а затем, уже затухая, вышел снова на пронзительно-высокую, острую ноту. Алар сглотнул, внезапно осознавая, что во рту у него пересохло – и что сердце, кажется, только что не билось.
– Кто ты? – спросил он тихо.
– Странник без дома и без рода, – ответил Дёран, точно поддразнивая его. И наконец улыбнулся, развеяв напряжение. – И твой друг. Бываю там и здесь, слушаю то и это… И слышал, к примеру, что если такой меч, как у тебя, напоить кровью, то звезда не покинет его, пока кровь не иссякнет.
Сказал – и двинулся к оазису, такими лёгкими шагами, что издалека могло померещиться, будто он вовсе летит.
– Эй! – Алар запоздало опомнился и побежал за ним, неловко поскальзываясь на осыпающихся барханах. – Что это значит-то?
– А мне почём знать? – крикнул Дёран, не оборачиваясь. – Я-то просто сказитель. Ты эстра, тебе видней.
Близость оазиса оказалась обманчивой: идти пришлось около получаса. Но чем ближе они подходили, тем явственней проступала из темноты морт, которая окутывала его и скрывала от посторонних взглядов. Странной она была: ярко-розовой, переходящей в пурпур, тёплой, обволакивающей, сладкой… Пусть Алар и знал, что ни на киморта, ни на эстру напрямую невозможно воздействовать морт, но касаться ядовито-яркой дымки и тем более вдыхать её ему не хотелось.
Так, словно он уже прежде встречал нечто подобное – и подспудно понимал, что оно может навредить.
«Наобум соваться нельзя, – пронеслось в голове. – И грубо сметать – тоже… Киморт, который создал защиту, может почувствовать это. А если осторожно раздвинуть?»
Сделав остальным знак остановиться, он вынул из ножен меч – так, чтоб удобнее было работать –
