Ознакомительная версия.
– Знаешь, что это такое? – Линда казалась не на шутку встревоженной.
– Что? – от нехороших предчувствий у меня пересохло во рту.
– Это, – она снова посмотрела пятку, – протоплазма.
Квинкер присвистнул, а у меня всё оборвалось. Конечно, именно такой материал я сдавал на Кавкаурике.
– Ты хочешь сказать… – я посмотрел на Линду.
– Не знаю, – перебила она, – возможно, это как-то связано с этим, – она указала на рог, – хотя, может быть, я ошибаюсь…
Мне вдруг вспомнились все метаморфозы, что происходили со мной в последнее время, и я подумал, что Линда права. Появление рога и черноты могут быть звеньями одной цепи, и одно может быть следствием другого. Если это так, то срочно нужно избавляться от рога.
– Спилить его, – угадав мои мысли, произнесла Линда, – даже не думай, слишком большой риск. Лучше его просто не задействовать, может, тогда и обойдётся всё.
– Дело в том, – честно признался я, – что я не знаю, как им управлять.
– Тоже мне тайна, – квакнул жабоид, – когда злишься, тебя и колбасит.
Я хотел отмахнуться от надоедалы, как вдруг понял, что он прав. Рог активизируется в экстремальных ситуациях, выходит, если не волноваться, то ничего происходить не будет. Только как быть спокойным, если на твоих глазах пытаются изнасиловать девушку. Мою девушку, – мысленно повторил я, отчего сердце застучало быстрее, – с чего это я решил, что она моя?
– Постарайся, – Линда положила руку мне на грудь, отчего тёплая волна прокатилась по телу, – постарайся не раздражаться.
– Ладно, – я кивнул, – попробую. Впрочем, не обещаю.
Линда сделал отметку в справках, и мы распрощались. В бараке нас ждал Дрон. По его довольному виду было понятно, что первая тренировка удалась.
– О, – приветствовал друга Квинкер, – полюбуйтесь! Учитель года на нарах! Много валюты настриг?
– Триста кредитов! – выпятил грудь лейтенант.
Мы открыли рот, тренировки Дрона оказались даже прибыльней курсов Квинкера. Дни потянулись одинаковые, как листья в тетради: после завтрака Дрон отправлялся на тренировки, к Квинкеру приходили ученики, я с контуром под мышкой и с Козей в коробке брёл в прачечную, где обучал таракана спринту. Так прошла неделя, в конце которой я решил, что Козя созрел для чемпионства.
На вечер были назначены тараканьи бега. Я достал коробок, Козя смотрел на меня настороженно, ожидая очередной пакости.
– Ну, что, – я коснулся усов, – наш олимпийский принцип: главное не участие, а победа, согласен?
Козе были чужды какие бы то ни было принципы, особенно те, что касались его лично, что он и продемонстрировал, попятившись в глубь коробка. Меня не смутила такая реакция, я видел, какую форму набрал таракан и не сомневался в успехе.
– Что ж, – закрыв коробок, вздохнул я, – пора.
В прачечной, впрочем, как всегда в день состязаний было не протолкнуться. Первым делом я зарегистрировал Козю в качестве претендента, пеналец, занося Козину метрику в отдельную колонку, ехидно ухмыльнулся. Я не стал реагировать, пусть думают, что Козя слабак, мне это даже на руку.
Ещё один жабоид принимал ставки, я поставил все наличные деньги, какие были в распоряжении, на Козю, то же самое проделал какой-то мардак. Его физиономия показалась мне знакомой, тут я вспомнил: ну, конечно, это тот самый, которому слепой велел ставить на новичка, то есть на Козю, потому что нынешний старт для него всего лишь второй. Это обстоятельство придало мне ещё больше уверенности, тем более что коэффициент ставки, сделанной мной, был фантастическим: один к семнадцати. В случае успеха я мог заработать около двенадцати тысяч.
Тараканов поместили на старт, прозвучал гонг, соревнования начались. Козя сразу вырвался вперёд, но то ли от бремени лидерства, то ли из скромности, стал сдавать позиции. Его обошёл сначала один соперник, потом другой. Хозяева тараканов бесновались, подгоняя питомцев, я не стал им уподобляться, у меня возникла другая идея. Я достал зажигалку, купленную специально для поджигания контура, чиркнул кремнием и поднёс пламя к дорожке, по которой бежал Козя.
Увидев над собой пламя, таракан рванул так, что обогнал весь пелатон и финишировал первым. Его триумф сопровождала гробовая тишина, нарушали которую лишь радостные вопли мардака и мой громкий вздох. Оказалось, мардак заработал даже больше меня, около пятнадцати тысяч. Переминаясь с ноги на ногу возле стола, где пеналец отслюнявливал ему выигрыш, он то и дело похлопывал меня по плечу, приговаривая: «Ну ты просто охренеть!» В другой раз я осадил бы обезьяну, указав ему место, но сейчас мне было даже приятно: примерять лавры победителя приходится не так уж и часто.
Получив выигрыш, я под завистливые взгляды остальных участников состязаний отправился в свой барак. Дрон с Квинкером оказались на месте, лёжа на нарах, они вели неспешную беседу, беззлобно переругиваясь друг с другом.
– Кого я вижу, – заметил меня бывший таксист, – тараканий король с воспитанником! Как успехи? – не без сарказма поинтересовался он.
Я вывалил на шконку кучу кредитов, жабьи глаза Квинкера сделались неприлично круглыми.
– Это что, это всё этот? – два зелёных пальца изобразили бег, намекая на таракана.
– Я ж говорил, Козя будущий чемпион, а ты не верил.
– Слушай, продай, а? – глаза Квинкера из удивлённых сделались алчными. – Ну зачем тебе насекомое, ещё заразу подхватишь.
– Тридцать тысяч кредитов, – пожал плечами я, – и то из расположения к тебе.
Квинкер задохнулся от возмущения, а когда пришёл в себя, послал меня далеко. Только я собрался отвесить воспитательную оплеуху, как меня тронули за плечо.
– Тебя зовёт Кривс! – передо мной стоял фарянин в форме лагерной охраны, он явился в сопровождении ещё двух вертухаев. – И вас, – он глянул на Дрона с Квинкером, – тоже.
– Послушайте, – бывший таксист протестующе поднял руку, – мы – законопослушные зэки и ничего не нарушали.
– Не пойдёте добровольно, – равнодушно пробубнил охранник, – поведут силой.
Дрон напрягся, привстал на нарах, я остановил его жестом. Настраивать начальство против себя не хотелось, может, это какая-нибудь формальность. Честно говоря, в последнее верилось с трудом, но не пойдёт же Кривс на конфликт с Баздалтом, ведь пахан прилюдно дал слово, что с нами ничего не случится. Тем более что он, скорее всего, и есть ставленник Баздалта.
– Ладно, – я повернулся к фарянину, – куда идти?
Нас привели не в тюремную администрацию, как я ожидал, а в прачечную. Я облегчённо вздохнул, наверное, у Кривса возникли вопросы по поводу недавних соревнований. Уверенно шагнув внутрь, я замер на пороге: посреди прачечной в кресле сидел Чернятински, за его спиной в мундире с нашивками расположился Кривс.
Ознакомительная версия.
