открывают рот, речь всегда идет о том, что они ели в прошлый раз или что съедят в следующий.
Я подумала, что мирмидонцы мне бы понравились – я сама не отличалась особой болтливостью.
Наконец я ополоснула волосы в ручье, протекавшем рядом с лагерем. Оценив результаты, Кассандра с Эвром объявили меня брюнеткой.
Он отвел взгляд, пока я надевала греческую тунику. И тут оказалось, что из-под нее видно изображавшую горного козла татуировку над моим левым коленом. Это было плохой новостью, ведь греки и троянцы ничем не украшали свою кожу.
– И для плаща слишком жарко, – вздохнула Кассандра.
– Может быть, никто и не посмотрит на мои ноги. – Это не могло все испортить!
Эвр предложил замазать рисунок грязью. Он исчез и через пару минут вернулся с двумя горстями самой белой глины, которую я когда-либо видела.
Все шло неплохо, пока глина не высохла и не отвалилась, как песок.
– Я могу прикрыть его своим щитом. – Даже мне было очевидно, что эта идея никуда не годится. Положение для щита было необычным, держаться естественно не получится, и это тоже привлечет внимание.
Мы молча стояли, Кассандра и Эвр пялились на мои ноги. Я смущалась все больше.
Наконец мне в голову пришла идея, но весьма болезненная. Не спрашивая их мнения, я села на сложенное на земле одеяло и начала скрести ножом по татуировке и вокруг нее, снова и снова, пока на коже не начали выступать капельки крови.
– Рин! Остановись! – закричала Кассандра.
Я не послушалась.
– Моя татуировка не испортит наш план, – когда я решила, что сделала достаточно, то взяла горсть соли из припасов, которые мне оставила Ланнип. Не обращая внимания на жжение, я смешала соль с глиной Эвра и втерла их в рану.
Линии татуировки стали почти незаметны на фоне покрасневшей, раздраженной кожи.
Эвр, который, возможно, ни разу в своей жизни не испытывал боли, разразился смехом.
– Идеально!
У Кассандры выступили слезы.
– Спасибо тебе!
Бог с надеждой добавил:
– Может, рана даже загноится, тогда татуировку точно никто не увидит.
И явно не понял, почему мы с Кассандрой рассмеялись.
К этому моменту уже сгустились сумерки. Мы поужинали остатками дичи с моей последней охоты и бесконечными дарами Эвра, после чего я уснула беззаботно как младенец. Если я и умру, то со знанием того, что сделала все, что в моих силах.
Утро выдалось пасмурным. Я надела тунику, а поверх нее потускневшую бронзовую кирасу, давившую мне на грудь. Когда я на пробу прошлась, оказалось, что поножи натирают ноги. Амазонки такое не носили. Да и сандалии хлопали при каждом шаге – пробковая подошва была больше моей ступни, хоть Кассандра и подобрала самую маленькую пару. Колючие шнурки обхватывали большие пальцы и завязывались на лодыжках.
Шлем, однако, мне понравился, особенно его медный гребень, который напомнил мне хохолок удода, живущего на наших равнинах. К тому же щитки для защиты носа и щек неплохо скрывали мое лицо. Словно наяву я услышала голос Пен: Рин, ты ли это?
Кассандра сказала:
– Ты не будешь единственным юношей, у многих других тоже еще нет бороды.
Я заметила, что у меня ее никогда и не будет. Кассандра рассмеялась и протянула мне деревянный щит – круглый, а не в форме полумесяца, как у нас. Я надела перевязь, к которой крепился мой горит.
– Нет! – Вместо него Кассандра вручила мне греческий лук и колчан со стрелами. – Горит будет бросаться в глаза еще больше, чем татуировка.
– Я не могу сражаться без моего горита.
Кассандра отложила оружие на землю.
– Если тебе придется сражаться, – заметил Эвр, – значит мы проиграли.
Мне совершенно не хотелось с ним соглашаться, но он был прав.
– Горит привлечет внимание. Кто-нибудь точно попытается его у тебя отобрать. – Кассандра улыбнулась. – О ваших луках мечтают и греки, и троянцы. – Она хихикнула. – Пара воинов, возможно, даже предпочтут ему возможности взять Сумку в жены.
Я взяла колчан и непомерно большой греческий лук.
Кассандра принесла зеркало из полированного обсидиана. Отступив назад, она подняла его так, чтобы я могла разглядеть себя целиком.
Передо мной стоял греческий воин. Глаза скрывались в тени, щитки на щеках прикрывали уголки губ, придавая моему лицу злобное выражение. Я улыбнулась и тут же подумала о кролике. Не улыбаться!
– Из тебя получился весьма достоверный воин. – Кассандра убрала зеркало.
Я наложила стрелу на тетиву и оттянула ее. Лук так плохо гнулся, что был почти бесполезен. Я направила его в сторону от Кассандры и Эвра.
После выстрела мне не пришлось далеко ходить, чтобы забрать свою стрелу.
– Если бы мне пришлось с ним охотиться, я бы умерла от голода. – Я сделала еще один выстрел, и на этот раз стрела полетела быстро и далеко.
Эвр рассмеялся над моим замешательством, тут же себя выдав.
– Больше так не делай! – Мне не нужна его помощь, чтобы стрелять.
У нас оставалось несколько часов до полудня, на который был назначен выход. Я сняла неудобные доспехи и все это время посвятила тренировке с луком, в итоге добившись небольшого прогресса.
Наконец время пришло. Я снова надела доспехи.
Кассандра велела мне взять кувшин с водой, который принес Эвр.
– Он оставит тебя у ручья недалеко от лагеря. Якобы ты ходил наполнить кувшин водой, и вот возвращаешься, – она добавила: – Избегай Гелена. Постоянно смотри, нет ли его поблизости, а если увидишь его, отойди в сторону.
– Так и буду делать.
Она обняла меня, отпустила и снова обняла.
– До твоего появления, я не знала, что такое дружба.
Я ответила:
– Я и не предполагала, что домашняя женщина может быть другом, или быть храброй, или спасти мне жизнь.
Мы обнялись еще раз.
Эвр откашлялся, привлекая наше внимание.
Я повесила нелепый лук на левое плечо и закрепила ремешок бесформенного щита на левом предплечье. Свои стрелы я убрала в колчан, который висел на поясе за чужеземным мечом, а между ними в отдельном мешочке лежали флаконы с отварами для сна и бодрствования. Шлем я взяла под правую руку, а в правом кулаке с некоторым трудом пришлось держать разом и копье, и кувшин с водой.
Кассандра сказала, что я – настоящий юный греческий воин. Мгновение спустя она добавила:
– Нет. У тебя слишком гордая осанка. Ссутулься!
Я попросила Эвра помедленнее нести меня в греческий лагерь (хотя все равно будет быстрее, чем скакать рысью), чтобы я увидела маршрут, по которому поедет деревянный конь. Я хотела запомнить все подъемы и спуски. Бог взял меня на руки.
Сотня вещей могла пойти не
