Это снова был сарай. Практически такой же, как тот, на Кавказе… Типовые они тут у них, что ли? По всему свету настроили?
Горько мне было. И страшно. А ещё — жаль Дейну. Хотя — что её-то жалеть, тут меня надо было жалеть скорей уж…
Почему не бьют-то?! Этот факт меня уже начал пугать. Раз хорошо обращаются — значит, уверены, что впереди меня ждёт нечто такое, по сравнению с чем любые побои — семечки…
Если честно — я поддался тоскливому унынию полностью и сидел в углу, скорчившись и обхватив колени руками, когда вошли несколько негров. Я смерил их мрачным взглядом и улёгся на колени щекой, надеясь только на одно: сейчас подойдут, быстренько отмахнут ятаганом голову — и всё. Ну… или разложат, оттрахают, потом отрубят руки-ноги, а следом — опять же голову. Ну и ладно. Подольше, конечно, да и жутко — но потом зато всё равно конец этому ужасу.
Пускай, только быстрее…
Вместо этого меня быстро, но странно осторожно вздёрнули на ноги и выволокли наружу…
…Около полусотни негров живым кругом огораживали площадку шагов десяти шириной, на которую меня вытолкнули. Сощурившись от ударившего в глаза солнца, я не сразу понял, что с другой стороны, если так можно выразиться, круга вытолкнули мне навстречу другого белого мальчишку. Он точно так же моргал и щурился, переминаясь с ноги на ногу — и точно так же, как я на него, уставился на меня, едва немного пришёл в себя. Не знаю, как о, а я увидел пацана примерно одних с собой лет, роста, веса и сложения, такого же загорелого (и не очень чистого, мягко скажем), но светловолосого и голубоглазого. Это было всё, что я успел увидеть — меня пихнули сзади чем-то острым, и я заметил, что и этого парнишку ширнули в спину ассегаем, подталкивая нас друг к другу. Одновременно кто-то из толпы сказал по-немецки:
— Деритесь друг с другом. Быстро, ну?!
Вот оно что! я вспыхнул, сжимая кулаки. Парнишка, очевидно не сообразивший, что я понимаю немецкий, кажется, принял это за готовность к драке и вскинул к подбородку свои. Негры загудели в радостном ожидании.
— Они хотят из нас сделать гладиаторов, — сказал я по-немецки.
— Ты австриец? Швейцарец? — на лице у мальчишки появилось удивление. — У тебя акцент, только не пойму — какой…
— Я русский, меня Олег зовут… и я не буду драться с тобой им на потеху, — твёрдо сказал я. Мальчишка опустил кулаки:
— Я Элмар, — представился он. — Немец.
— Драться! — заорал вновь голос из толпы. Мы с Элмаром посмотрели друг другу в глаза. Он усмехнулся углом рта и первым сделал шаг навстречу.
В центре круга мы обнялись. И развернулись спина к спине, лицами к неграм, которые обалдело замолкли. Элмар весело хмыкнул и сказал на ломаном русском:
— Вот теперь я буду драться с удовольствием!
— Взаимно, — ответил я. — Надеюсь, нас убьют.
— Взаимно, — так же заметил Элмар.
На какое-то время негры опешили. Потом круг ощетинился внутрь широкими и длинными лезвиями ассегаев и начал смыкаться.
* * *
На этот раз мне досталось — впрочем, вновь на удивление мало. Я этим воспользовался на полную. При желании удивительно много можно сделать просто руками и ногами… Не знаю, что произошло с Элмаром — нас всё-таки растащили в стороны — но, мне кажется, и он получил массу удовольствия. К сожалению, не удалось завладеть хоть каким-нибудь оружием. И вот теперь я вновь валялся в этом проклятом сарае…
…Шаги негров разбудили меня раньше, чем они вошли сами — трое. За их спинами в проёме двери вставало солнце, я на миг увидел рощу на берегу вялого, сонного потока и какую-то глиняную стену. В следующую секунду негры сомкнулись вокруг меня, двое рывками выкрутили руки, а третий затянул на глазах повязку, непроницаемо закрыв свет.
Я не сопротивлялся, собираясь внутренне для того, что меня ожидало (в том, что не будет ничего хорошего — я был уверен, тем более, что меня опять-таки не били и вели осторожно). Земля под ногами была сухой и тёплой, я ощутил дыхание и жар толпы, услышал сдержанный шум голосом — голосов негров.
Потом меня куда-то столкнули — в яму, неожиданно и резко. Я выставил вперёд руки, готовясь к падению… но оно оказалось коротким, и земля больно ударила по ладоням, как всегда бывает, если ты приготовился упасть с высоты, а оказалось, что она невелика.
Я вскочил, одновременно сорвав повязку.
Меньше всего я ожидал увидеть то, что увидел.
Я находился в круглой яме, похожей на конфетную коробку из глины, обожжённой до твёрдости камня — даже цвет у неё был красновато-кирпичный. На верхнем краю ямы — по всему периметру, на высоте примерно двух метров — стояли негры. Они уже почти не болтали, переговаривались заинтересованно, а смотрели с откровенным любопытством. Губастые рты скалились, блестели подпиленные зубы и лезвия наклоненных ассегаев.
Кроме меня в яме — шагов тридцати в диаметре — никого не было.
Я облизнул высохшие губы, не переставая оглядываться. Чувство опасности не просто сигнализировало — оно вопило в голос…
Опасность появилась сзади, но я успел повернуться ещё до того, как она стала реальной. Над краем ямы, среди раздавшихся в стороны негров, выдвинулся решётчатый край клетки. Я услышал сиплый… звук, скажем так, похожий на стон, но стон не больного человека, а… а опасного сумасшедшего. Точнее подумать я и не успел.
На окаменелую глину бесшумно и от этого ещё более страшно соскочил зверь. Очевидно, его выпихнули силой, и он упал, но, как и все кошки, упал на лапы. Не глядя на меня, поднял голову, осмотрел верхний край ямы, ощетиненный ассегаями. И неспешно развернулся ко мне.
Я был один. Я был ближе. Я был без оружия.
Я не знал, что это за зверюга. Олег Фирсов определил бы, а я видел только, что это странно короткий — метра полтора — но очень высокий — почти столько же в холке! — невероятно широкогрудый хищник с мощными, чуть кривоватыми передними лапами, короткими задними (от чего он весь казался каким-то перекошенным) и куцым хвостом, резко подёргивающимся вправо-влево. На длинной, сильной шее сидела неудобно-прямоугольная голова с маленькими круглыми ушами и длинными — в две ладони — клыками, медленно выдвигавшимися сейчас из кожаных «чехлов» на подбородке. Жёлтые немигающие глаза светились нерассуждающей холодной злобой.
Я увидел, как на загривке зверя жёстко поднимается щетина шерсти. Тихое, страшно рычание заклокотало в горле рыжешёрстной твари.
«Саблезубый тигр, — спокойно подумал я. — Так. Меня что, тащили в эту даль, чтобы тупо затравить тигром в паршивой яме?»
Мне стало тоскливо. Тоска сжала горло; тигр двинулся вперёд. Я невольно попятился. Сколько он весит? Килограмм триста? Наверное, меньше, но ненамного… Собьёт прыжком с ног, закогтит и тут же раздавит голову пастью. Не очень долго… Бегать от него по яме? Смешно, негры уписаются…
