Бури как не бывало. Вокруг властвовали покой и тишина. Звезды и луна здесь словно горели ярче, рассеивая по лесу сверкающие блики.
Угой обернулся к спутникам и торжественно проговорил:
– Добро пожаловать в Серебряный лес! Здесь правит истинно древнее северное волшебство.
Хейта шагнула вперед, коснулась рукой гладкого ствола и ахнула, не в силах поверить собственным глазам. Все в этом лесу – от крошечной травинки до неоглядного дерева, – совершенно все состояло из чистого льда!
Остальные были поражены не меньше.
С мягким шелестом между деревьями возникла узкая извилистая тропа, засыпанная густым, точно нарочно утоптанным снегом. Угой приглашающе махнул рукой.
Из Серебряного леса не доносилось ни звука, ни даже шороха, только чистый воздух тихо и ласково звенел. Небесный свет обливал лес ясным жемчужным сиянием. По обеим сторонам тропы поблескивала хрупкая игольчатая трава. Протянули тонкие сети изящных веточек ледяные кусты. Волшебные деревья, раскинув во все стороны прозрачные ветви в звонких листьях, величаво клонили головы над путниками.
– Что это за место? – зачарованно прошептала Хейта.
Угой помолчал задумчиво и неторопливо заговорил:
– Говорят, давным-давно, когда лeса еще не стояло, в великих снежных сугробах здесь обитали пастыри снегов. Они жили размеренно и спокойно, окруженные бескрайними просторами, безмятежностью и тишиной. Они любили здешний край и были счастливы. Однако сердца их были томимы тоской о том, что им никогда не доводилось повидать, – о теплых, солнечных землях, где обитали их сородичи. – Он печально улыбнулся. – Думаю, всем нам суждено грустить о том, чего у нас нет. И больше всего пастыри скучали по лесам.
Те виделись им во снах, занимали их мечтания и мысли. И однажды пастыри снегов решили возвести собственный лес из снега и льда. И прозвали его Серебряным. С тех пор они обитали в лесу и радовались этому как дети. Но длилось это недолго.
Всё чаще и чаще люди стали приходить к Серебряному лесу, бродить по его таинственным тропам. Пастыри снегов, более всего на свете ценившие уединение, сперва прятались, а потом приняли решение уйти. Говорят, покинув лес, они обосновались еще севернее. Но где, никому не известно. Ибо с тех пор никто больше их не видел. А лес остался стоять… Удивительное детище их северного волшебства.
Путники замерли, осмысливая услышанное. Харпа, не особенно впечатленная, нетерпеливо вздохнула.
– А как узнать, верной ли тропой мы идем?
– Серебряный лес не просто красивое место, – ответил Угой. – Он защищает волшебные земли, лежащие по другую сторону от него. Если, скажем, сюда попадет злодей, он заплутает и почти наверняка замерзнет, если только не решит повернуть назад. Тем же, кто придет с благими намерениями, Серебряный лес сам показывает дорогу. – Он усмехнулся лукаво. – Если вы не замышляете ничего дурного, можете быть спокойны, мы идем верной тропой.
– И долго нам идти? – вопросил Брон.
– Часа три-четыре, не меньше, – был ответ.
– Тогда, думаю, нужно сделать привал, – сказал Гэдор.
– Отличная идея, – кивнул Угой. – Пойдемте, поищем подходящее место.
– И что за подходящее место можно найти в этих краях? – в сомнении пробормотал Мар.
– Скоро увидите, – со знающим видом усмехнулся Угой.
Тропа успела повернуть несколько раз, когда он внезапно замедлился и, обернувшись к спутникам, проговорил:
– Ну как, это подойдет?
В нескольких шагах от дороги высокое ледяное деревце так низко опустило пышную сверкающую крону, что образовало нечто вроде пещеры. Брон недоверчиво поглядел на Угоя:
– Ты что же, знал, что оно тут стоит?
– Нет, – невозмутимо ответил тот. – Но знал, что оно появится, если мы будем в нем нуждаться. Как появлялось прежде, когда я сам ходил к оборотням на менку.
– Что это значит? – подал голос дотоле молчавший Йэол. – Лес читает наши мысли?
– Хотел бы я знать! – хмыкнул Угой. – Всё, что мне известно: лес заботится о своих гостях. Вам нужен путь – вот вам путь. Вам нужен кров – вот вам кров.
– А как насчет того, чтобы утолить голод? – вопросил Мар. – С этим он может помочь?
– Обычные звери не водятся в Серебряном лесу, – ответил Угой. – Но не тревожься, я захватил с собой еды. И на твою долю что-нибудь найдется. Хотя сперва нужно развести костер.
– Костер?! – хмыкнула Харпа. – Из чего это ты вздумал его развести? Этих, что ли, ледяных веточек наломать?
Номаэт не ответил, проворно нырнул под ледяной полог, сбросил с плеч дорожный мешок, извлек из него две толстые оленьи шкуры, большое каменное блюдо, кремень с кресалом, связку сухого мха и пузатый глиняный горшок. Бросил шкуры на лед, приглашающе махнул рукой.
– Рассаживайтесь.
Путники послушно заняли места. А Угой, недолго думая, водрузил блюдо на снег, щедро засыпал его дно серо-зеленым мхом и опрокинул поверх глиняный горшок.
Густой желтоватый жир лениво потек вниз. Номаэт хорошенько перемешал всё это ножом, сдвинул мох к краям и высек искру. Огонь занялся? быстро и скоро разгорелся, разгоняя молочный полумрак. Путники оживленно подались вперед.
– Впервые вижу, чтоб так разжигали костер! – восторженно заметил Мар.
– Как видно, ты впервые оказался на севере, – улыбнулся ему Угой. – А теперь, думаю, пора и подкрепиться.
Он достал из сумы тяжелый сверток и ловко его развернул. В руке у него лежала промерзлая красно-белая рыбина.
– Строганина, – пояснил номаэт, – наше излюбленное блюдо.
Уперев рыбу в лед, он принялся срезать с нее тонкие полоски.
– Хватайте, не сидите, – ухмыльнулся он. – Готов поспорить, никому из вас такого отведать еще не доводилось!
– Что правда, то правда, – облизнулся Мар, принимая диковинное угощение.
Большие глаза упыря по-звериному замерцали, и он принялся с довольным урчанием жадно поедать строганину.
Хейта настороженно оглядела спутников, невозмутимо жующих сырую рыбу, и судорожно сглотнула. Есть сырое не хотелось, но голод мучил ее давно. Потому она поднесла ко рту промерзлый ломтик и осторожно откусила кусочек. Мясо было жестким и солоноватым, но вкусным. Приободрившись, она принялась жевать.
Утолив голод, путники выпили воды из прихваченных фляг и протянули ноги к огню.
Гэдор бросил на Угоя пытливый взор:
– Лгать не стану. Когда вы толковали на улице, мы прятались за ближайшими всхолмьями и всё слышали.
– Знаю, – невозмутимо ответил тот. – Догадался уж.
– Но мы не против послушать еще раз, – добавил следопыт. – Так сказать, твои мысли на этот счет.
– Что тут скажешь, – пожал плечами посуровевший номаэт. – Четыре дня назад наши отправились к оборотням на менку. Мы дружны с медведями-оборотнями, потому это обычное дело. Мы даем им оленьи шкуры, которые вымениваем у ламосцев, а оборотни, в свою очередь, делятся с нами рыбой и мясом. Торговля эта уходит корнями в века. – Угой тяжко вздохнул. – Конечно, не обходилось и без происшествий. Порой люди пропадали при попытке пересечь Немую Землю.
– Может, так случилось и в этот раз? – взволнованно спросила Хейта. – Тогда нам стоит вернуться и всё осмотреть.
Угой покачал головой.
– Мужчины, отправившиеся на менку, были бывалыми следопытами. И знали Немую Землю не хуже моего. Но если они и вправду сгинули там, женам остается только оплакать их, ибо Немая Земля тела обратно не отдает.
– Ты думаешь, что-то стряслось у оборотней? – вопросил Брон.
– Навряд ли, – устало качнул головой Угой. – Я же сказал, нас связывают давние узы дружбы. Надеюсь, наши задержались в деревне по какой-то причине. А если ошибаюсь, мы сможем хотя бы пролить свет на то, что произошло.
Путники помолчали. Угой отхлебнул воды из фляги и пытливо их оглядел.
– Я ответил на ваши вопросы. Будьте добры теперь ответить на мои.
Гэдор охотно кивнул.
– Что ты хочешь знать?
– Два человека, два оборотня и упырь на краю света, – прищурился Угой. – Как так вышло?
