Тысяча эпох. Искупление - Адела Кэтчер

Эта новость пришла сразу после окончания интервью. Журналисты уехали монтировать сюжет, а Фа Линь вернулся к своей стандартной круговерти. Насколько по лошадям вообще заметно, какого они пола? Что-то подсказывало Фа Линю, что разница весьма внушительная.

Животное в открытом павильоне мирно жевало нарезанные яблоки, которые ему скармливала сопровождавшая его девушка в высоких сапогах, и косилось на Фа Линя блестящим глазом. Кобыла была красивая, с лоснящимся, как уголь на солнце, черным крупом. Идеальный Буцефал. Вот только…

Фа Линь успел лишь забрать пару долек яблок из рук девушки, когда у него снова зазвонил телефон. Юйлань?

– Сестра? – зажав трубку между плечом и ухом, произнес он.

Лошадь фыркнула.

– А-Линь, привет! У меня хорошие новости – мы готовы начинать! Мы можем встретиться завтра?

Фа Линь машинально протянул горе-Буцефалу яблоко и коротко вскрикнул, отдергивая руку, когда чуть не лишился пары пальцев вместе с угощением.

– А-Линь? – неуверенно позвала Юйлань.

– Я здесь, – произнес он, поудобнее перехватив телефон и все еще думая над тем, что делать с лошадью, потому что он не мог допустить ни малейшей ошибки в воссоздании исторической действительности, это был его принцип. – Что вы готовы начинать?

– Второй этап! – отозвалась сестра так, словно Фа Линя эти слова должны были несказанно обрадовать. – Мы готовы переходить к постановке. У меня есть рисунки пациента, по которым Хао Синь может подготовить сценарий.

Фа Линь хлопнул бы себя по лбу, если бы у него были свободны руки. Девушка, приехавшая вместе с кобылой, отряхнула ладони, когда он забрал у нее последние дольки яблок. И зачем их вообще резать? Эта лошадь может съесть и целое яблоко за один укус! С Фа Линем заодно…

Со вздохом он все-таки скормил животному еще угощение и, обойдя его сбоку, наклонился, чтобы увидеть свою проблему воочию.

– А-Линь? – снова окликнула его Юйлань с другого конца связи. – Тебе неудобно говорить?

– Как тебе сказать… – пробормотал Фа Линь, осознав, что понятия не имеет, как превратить кобылу в коня за четыре часа.

Юйлань усмехнулась в трубку.

– Перезвони мне, это правда очень важно.

– Хорошо, – машинально ответил он и выпрямился.

У него еще слишком много работы сегодня.

Это утро Фа Линю не очень нравилось. Правильнее было бы сказать – совершенно, абсолютно не нравилось. Обычно в сутках он предпочитал ночное время, которое наступало не как у всех нормальных людей – после десяти вечера, а ближе к трем. Тогда замолкал вечно разрывающийся телефон, переставали приходить нескончаемые сообщения, и Фа Линь возвращался домой по пустым городским улицам. Именно в такие моменты за рулем автомобиля у него появлялось время хотя бы немного подумать, уложить в голове все то, что произошло за день, вспомнить, чего он сам хочет. Правда, последний вопрос он чаще всего от себя гнал: посмотреть со стороны – у него было все, чего может хотеть человек.

Однако утром все начиналось сначала. Фа Линь мог практически поймать этот момент, когда мир словно разгонялся до предельной скорости, превращаясь в самую быструю на свете карусель. Главное было – успеть до этого бешеного старта проглотить свой кофе. И вот сегодня это сделать пока не удалось.

– Где этот паршивец? – рявкнул Фа Линь в коридоре павильона, отведенного под склад и гримерки, на одну из сотрудниц, которая просто подвернулась под руку. Девчонка была совсем молоденькой, едва-едва выпускница университета, а может, вообще подрабатывала параллельно с учебой. Она отскочила от него, как мышь от кота, явно не ожидая, что он вот так заорет, пока она будет просто проходить мимо. У нее аж задрожали руки, которыми она прижимала к груди тяжелые костюмы из дорогих тканей.

Фа Линь коротко глянул на ее ношу и хмыкнул, оценив приготовленные для постановки одежды. Кто бы ни спонсировал исследования сестры, они явно не поскупились. Он взял стаканчик с кофе в другую руку и снова впился глазами в девушку.

Та вскинула брови и помотала головой:

– Я не знаю, господин Фа. А вы о ком?

Фа Линь уже шел дальше по коридору, решив не отвечать на ее вопрос. Ему все равно некогда всем вокруг все объяснять. Если бы он каждому, кто на него работает, разжевывал все, он бы не добирался до своего кабинета и к концу дня.

Проблуждав по павильону, он начал нарезать по нему второй круг. Проходя мимо одной из гримерок, он услышал знакомый звонкий голос и резко притормозил. Дверь была приоткрыта. На ней не было никаких опознавательных знаков, потому что это вам не съемки какой-нибудь дорамы, где у знаменитостей таблички на личных комнатах. Они здесь меняли актеров, как перчатки. Фа Линь даже имена чаще всего не запоминал или выбрасывал из головы сразу же, как заканчивалась постановка. Но чтобы забыть этого человека, надо было как минимум сделать лоботомию.

– Вот ты где! – пинком распахнув дверь до конца, воскликнул он. – Ван Цин!

Сидевший перед высоким зеркалом юноша, которого Фа Линь без труда узнал по голосу и со спины, развернулся и расплылся в широкой улыбке. На нем уже был парик, правда, криво надетый, и это единственное, чем он был хоть как-то готов к сегодняшнему действу, которое, между прочим, должно стартовать через полчаса. Черта с два они вовремя начнут, как успел понять Фа Линь, оценив его внешний вид.

Едва Фа Линь набрал в легкие воздуха, чтобы высказать ему все, что думает по этому поводу, Ван Цин усмехнулся, глядя в телефон, который держал все это время перед собой, и развернулся, направив его на себя и Фа Линя за спиной.

– А вот и мой прекрасный двоюродный брат, ребята! – произнес он и вытянул руку, чтобы помрачневшее еще сильнее лицо Фа Линя оказалось в кадре. – Правда, он с утра выглядит не очень добрым? Я вам говорил, а вы мне не верили!

– Ван Цин, – грозно