Проскочив два последних валуна, Брэк замер в полном смятении. Самообладания его хватило лишь на короткое проклятие. Прямо посередине петляющей по холмам дороги в луже пузырящейся крови плавали обломки костей, мешанина кишок — все, что осталось от его коня. Кровь чернела, впитываясь в землю.
В отдалении Брэк услыхал металлический звон и стук копыт. Он бросился к повороту дороги. Ведомая упряжкой черных, как ночь, коней, бронзовая колесница с грохотом покатилась прочь, быстро скрываясь из виду. За нею тянулся шлейф зловония даже худшего, чем то, что подымалось из логова Червя. Это было нечто вроде запаха прелой шерсти, присущего цепным псам, но гораздо более интенсивный и смешанный с ароматом свежей крови. Брэк знал откуда-то: тварь, что воняет псиной, и разорвала на куски его коня… Но какая собака способна расправиться с животным, втрое ее большим? Нет собаки, которая может сделать такое. Нет, если только не предположить… Брэка передернуло. Ненависть отравляла ему кровь. Но разве может существовать пес во столько же раз больше обычных размеров… И какая вонь от Него исходит, — отвратительный смрад, словно смертельный яд, проникал, казалось, до самого мозга.
Колесница исчезла в облаке пыли, обогнув очередной поворот дороги. Брэк нырнул обратно в нагромождение скал.
— Старик! Старик! Промчалась колесница. И какой-то зверь…
И тут варвар остановился, плечи его опустились. Опять чувство грядущего зла овладело им.
Амброз Столпник опять раскачивался, закрыв глаза, и что-то бормотал себе под нос. Брэк еще некоторое время пытался докричаться до отшельника, но безрезультатно. Его безответные крики разносились среди сланцевых откосов, многократным эхом отражаясь от них. Солнце закатилось за тучи, и сумрак уныния воцарился над миром.
Глава 2
ЗВЕРЬ НА ПОСТОЯЛОМ ДВОРЕ
Оставив бесплодные попытки разбудить дремлющего отшельника, Брэк спрятал меч в ножны и, забросив их за спину, пешком отправился по серпантину горной дороги в том направлении, куда умчалась колесница, — до того как крик Элинор остановил Брэка, варвар ехал как раз в этом направлении.
Вскоре Брэк очутился на перекрестке дорог, который неторопливо пересекала крестьянская подвода, влекомая парой волов. Крестьянин-возница, поглядывая на огромного чужестранца с опаской и подозрительностью, объяснил, что сворачивающая направо дорога ведет к еще одной развилке и там находится большой постоялый двор.
— В последнее время на постоялом дворе не очень-то людно, — сказал крестьянин. — Торговцы с островов моря Чэм нынче не решаются вести свои караваны так далеко, как водили еще год назад. Дурные вести разносятся быстро.
— Что же за напасть терзает твою родину, фермер?
— Ничего такого, что следовало бы обсуждать с незнакомцем. Тому, кто излишне болтлив, злые духи могут причинить много неприятностей. Всего тебе хорошего.
С этими словами крестьянин подстегнул животных, и телега покатилась дальше. Полный противоречивых чувств, Брэк зашагал направо. Новая дорога явно использовалась куда чаще, чем та, что петляла среди скал и холмов. Неожиданно, словно призрачный мираж, перед ним открылась просторная долина. Тут и там стояли разрозненные подворья, а воздух был кристально чист, — можно было во всех подробностях рассмотреть окружающие долину горы, одетые лохматыми шапками облаков.
Женщина, глазевшая на Брэка из-за ограды фруктового сада, сделала знак от дурного глаза, едва он, отвернувшись от нее, прошел мимо неторопливой походкой.
Во всем вокруг — в садах, домах, полях — сквозила удручающая бедность. Быть может, на постоялом дворе ему объяснят, что за беда стала причиной нищеты этой благодатной земли. После оказанного ему крестьянином на подводе холодного приема он решил не соваться с вопросами к работникам, которых видел на полях.
Грозовые тучи рассеялись. Болезненно распухшее красное солнце уже клонилось к закату, когда Брэк наконец достиг следующей развилки дорог. Как и говорил крестьянин, здесь располагался постоялый двор — несколько ветхих строений за общим забором. Тут стоял тяжелый запах навоза. Вереница одолеваемых клещами ослов дожидалась своих хозяев. Погонщики каравана, смуглые южане с курчавыми бородами и золотыми кольцами в ушах, заняли единственный стол внутри главного здания. Они жадно глотали кислое вино, споря между собой на незнакомом певучем языке, и встретили варвара недружелюбными взглядами.
— Могу я купить здесь вина, мяса и место для ночлега? — спросил Брэк тощего содержателя постоялого двора, извлекая на свет один из своих последних диншасов и бросив его на стойку. Монета громко звякнула в наступившей внезапно тишине.
— За эти деньги, незнакомец, ты сможешь вечер за вечером снимать хоть полгостиницы. Ты путешествуешь верхом? Мы можем присмотреть за твои конем.
— За своим конем я уже присмотрел — похоронил его, вернее, то, что от него осталось, у дороги в нескольких лигах отсюда.
Худой взглянул на Брэка с любопытством:
— Должно быть, ты оказался в нашей славной стране случайно, а не по собственному выбору. Выглядишь ты чужеземцем.
— Я из края высокогорных равнин, что на крайнем севере.
Брэк принял от хозяина кувшин с вином, пригубил, а потом пил долго и жадно. Наконец он вытер рот тыльной стороной ладони и продолжал:
— Похоже, королевство ваше знавало лучшие времена.
— Увы. Еще год назад страна наша процветала. Вряд ли и тогда ее можно было назвать богатейшей из стран света — судя по тому, что рассказывали мне торговцы, такой славой по праву пользуется Курдистан на далеком юге, — но жили мы безбедно и достойно, чем были весьма горды. Сейчас все по-другому.
Русые брови Брэка сошлись на переносице.
— Что же случилось? Новый правитель пришел к власти?
— Нет, правит нами по-прежнему Странн, Повелитель Серебряных Весов.
— Необычное имя.
— Его прозвали так за умение договариваться с людьми. Он всегда быстро разрешал любые споры к общему удовлетворению и умело хранил мир в государстве благодаря терпимости и мудрости. Но он уже старик. Армия его мала и практически беспомощна.
— Но отчего же она беспомощна, хозяин? Что за чума поразила вашу страну?
— Ужас, — прошептал хозяин. — Ужас перед вещами непостижимыми и пугающими.
— Я сталкивался с кое-какими ужасами, которым ваш и в подметки не годится. — С этими словами Брэк хлопнул по своему верному мечу, лежащему рядом на стойке, и добавил про себя: «Прежде всего это касается Септенгундуса и его доченьки».
Худой мужчина вздохнул. Что за грустный и жалостный звук это был!
