Ознакомительная версия.
Только один Угэдэй не принимал участия в общей трапезе: сидел себе на прозрачном полу виманы и заворожённо, широко приоткрыв рот от удивления, смотрел вниз — на «проплывающие» природные пейзажи и ландшафты.
Наблюдал-наблюдал, а потом, переведя взгляд на Степного-старшего, спросил на русском языке:
— Отец, а что это там такое? Внизу? Много-много тёмно-зелёного, разбавленного голубым и синим?
— Великое княжество Финляндское, — улыбнувшись, ответил Хан, а после этого засмущался: — Только я и сам про это мало что понимаю, — выжидательно уставился на названного брата.
— Тёмно-зелёное — это дикие и густые леса, — браво махнув очередную рюмашку с «шустовским» коньячком, пришёл на помощь Лёха. — Голубые и серые пятна-полосы — озёра. Синие нити и верёвочки — реки и ручьи. Поэтому благословенную Финляндию и называют частенько — «страной тысячи озёр».
— Очень красивая страна, — одобрил Угэдэй. — Она мне определённо нравится…
Через час с хвостиком вимана уверенно «клюнула» вниз и вскоре успешно приземлилась.
— Утверждённая программа полёта успешно завершена. Посадка — в конечной точке маршрута — произведена, — известил противный механический голос. — Утверждённая программа полёта успешно завершена. Посадка — в конечной точке маршрута — произведена…
— Собираемся, соратники и соратницы, хватаем вещички и покидаем летательный аппарат, — велел Егор. — Надо спешить, пока суровая погоня не повисла на наглом хвосте…. Не дай Бог, конечно. Тьфу-тьфу-тьфу! — трижды сплюнул через левое плечо. — Стук-стук-стук! — усердно постучал костяшками пальцев по деревянной спинке стула.
— Надо бы здесь прибраться немного, — заявила хозяйственная Лана. — Бумажные и пластиковые упаковки собрать в пакет. Бокалы и рюмки сполоснуть. Или же хотя бы протереть их салфетками.
— Не надо. Пусть о порядке позаботится следующий хозяин данной виманы. Или же хозяйка…
— Ой, а что это ты делаешь? Зачем провода обрываешь?
— Отключаю блок опознавания и спутниковой идентификации. Чтобы намертво спрятаться от всяких и разных радаров…
На улице было солнечно и по-летнему тепло. В высоком голубом небе беззаботно перепархивали шустрые чёрные стрижи. Кружа рядом с виманой, сыто гудели трудолюбивые мохнатые шмели и элегантные пчёлы. Пахло полевым июньским раздольем и близким морским прибоем.
С правой стороны от круглой бетонной площадки, на которую приземлился летательный аппарат, простирались бескрайние поля, засеянные какими-то злаками. С левой — нависала ярко-зелёная стена смешанного леса, до которой было порядка семидесяти-восьмидесяти метров.
— Что дальше? — поинтересовалась нетерпеливая Ванда.
— Ничего особенного, — усмехнулся Егор. — Стоим. Ждём. Нас должны встретить…
Через несколько минут из леса вышла женщина в цветастом летнем сарафане — настоящая русская красавица: лет тридцати с небольшим, высокая, стройная, фигуристая, голубоглазая, на её голове была уложена — в шикарную корону — толстая русая коса.
Егор вопросительно взглянул на Лёху, и брат согласно кивнул головой, мол: — «Действительно, вылитая Маринка из нашего прежнего Мира. Очередное «параллельное» пересечение, ничего не попишешь…».
— Здравствуйте, — подойдя, вежливо поздоровалась красавица. — Я — Мария. Радар зафиксировал приземление вашей виманы. Вот, пришла встретить, как то и предписано должностными инструкциями…. Только, вот, не было никакого предварительного сообщения о вашем визите. Поэтому — попрошу представиться.
— Граф Петров, — солидно отрекомендовался Егор. — Старший Ангел Третьего департамента Тайной Канцелярии Двора Его Императорского Величества, — протянул светло-жёлтую бляху со скачущим куда-то всадником.
— Это меняет дело, — по-армейски вытянулась в струнку женщина. — Жду, господин Старший Ангел, ваших приказаний!
— Нам необходимо перебраться через границу. До шведского «опорного пункта» Третьего департамента.
— Когда?
— Срочно. Чем быстрей, тем лучше. Желательно — прямо сейчас.
— Следуйте за мной…
Они шли по краю ржаного поля, изредка обходя кучи и кучки больших и маленьких округлых камней.
— Что это за камни? — оживился любопытный Лёха.
— Обычные камни, — не оборачиваясь, ответила Мария. — Тут вся земля с камнями. По поздней осени думаешь, что все камни уже собраны. Приходит весна, сходит снег, опять все поля в камнях…. Откуда они только берутся? Уже пора пахать, ячмень и рожь сеять, картошку и капусту сажать, а приходится с этими каменюками возиться, чтобы лемех не загубить…
«Интересное, право слово, дело», — прокомментировал наблюдательный внутренний голос. — «Узнаю речку, вдоль берега которой мы сейчас шагаем. Вдоль неё, как раз, и располагался — в прежнем Мире — Халкипудос. То бишь, полноценный финский городок с населением в четырнадцать-пятнадцать тысяч человек. Здесь же — ни единого домишки не наблюдается…. А вон там, на юго-востоке, возвышались-дымили трубы крупного целлюлозно-бумажного комбината, которых сейчас нет…. В чём тут дело? Ничего не понимаю…. Хотя, имеется одно реальное предположение. В предыдущем моём Мире Финляндия — в 1917-ом году — стала независимым государством и пошла по «западному» пути развития. А здесь осталась в составе Российской Империи. Ну, и с промышленным развитием, следовательно, ничего путного не получилось. Глухая деревенская провинция, и не более того…. А, с другой стороны, дикая природа практически не пострадала. Диалектика, блин горелый…».
Через двадцать минут они подошли к маленькому хутору, стоявшему на лесной опушке: длинный одноэтажный жилой дом с маленькими квадратными окошками, просторный хлев, конюшня, несколько амбаров и сараев, маленькая аккуратная банька, треугольники двух погребов, тёмный сруб колодца. Лениво забрехала собака. Почуяв людей, приветливо всхрапнула лошадь. Тревожно замычали коровы. В одном из сараев недовольно загоготали гуси.
— Вот же, беспокойные, — по-доброму вздохнула Мария и громко прокричала что-то по-фински.
Через полминуты опять наступила полная тишина.
— Проходите, — женщина гостеприимно распахнула низенькую широкую дверь. — Я вам поесть соберу…
Через тесные сени, стены которых были завешены самыми различными вещами и банными вениками, путники прошли в горницу.
Большая просторная комната, скупо заставленная нехитрой мебелью, по торцам — цветастые ситцевые пологи, отгораживавшие, по всей видимости, спальные места, в углу — круглая ребристая печь-голландка.
«Приметный такой интерьер», — отметил Егор. — «Патриархальный и дышащий самой настоящей стариной. Словно мы нечаянно попали в краеведческий музей, посвящённый жизни и быту финских крестьян конца девятнадцатого века…».
Ознакомительная версия.
