места песок, чтобы ваш папаша мог вздохнуть.
– Так что случилось, черт побери? – спросил Коннер, обратившийся в слух. Закоротивший в песчаной каше костюм, друзья, наблюдающие за этим, крики девушек…
– В общем, ваша мама разозлилась не на шутку. Она понятия не имела, что он угодил в ловушку, – думала, что он перепугался и сбежал с разбитым носом. И вот он задыхается, мы все в ужасе, учителя бегают вокруг, пытаясь понять, кто погиб, не зная, что еще чуть-чуть – и вот он, покойник… А ваша мама бросилась к своему шкафчику и снова надела свой пропотевший дайверский костюм…
– Погодите, – сказал Роб. – Мама раньше ныряла? – Он посмотрел на Коннера, который пожал плечами.
– Угу, мой юный гений, все это происходило в дайверской школе…
– Я пропустил.
– Не важно, поскольку этот нырок стал для нее последним. Она надела костюм, натянула оголовье, которое, вероятно, могло закоротить ее снаряжение из-за жары и пота, но ей было все равно. Она поставила себе задачу. Зная, что не сможет нырнуть сквозь пол душевой, как ваш папаша, она выбежала во двор, думая, что он направится в мужскую часть кампуса и его можно будет перехватить. Потом нырнула в песок и наткнулась на нас. Стала на нас кричать, расталкивать нас пескамнем, а мы показываем на вашего папу…
– И что она сделала? – спросил Роб.
– То, чего так и не сделали мы. Не стала сдвигать кашу или разрыхлять песок, а начала толкать весь сухой песок между нами и вашим несчастным папашей наверх, прямо в коридор над нами. Она только что была в этом коридоре и знала, что там пусто, иначе кого-нибудь могло убить. Куча песка провалилась обратно в получившуюся яму, а вместе с ним – и часть каши. А потом она снова проделала то же самое, подбираясь все ближе. Сухой песок смешивался с кашей, никакого контроля, просто… чистые эмоции. Я понимал, о чем она думает. Мы лишь зачарованно наблюдали за происходящим. Наконец ваш папаша вывалился из груды мокрого песка – костюм все так же не работал, и он не мог ни дышать, ни разрыхлить песок, хотя тот уже подсох. Мы с ребятами схватили его и вытащили наверх, в коридор. Он пришел в себя, но был весь синий, хрипел и задыхался, из носа все так же шла кровь, а ваша мама орала на него и обзывала на чем свет стоит. В смысле, она спасла его лишь затем, чтобы надрать его несчастную задницу.
– И они влюбились друг в друга? – спросил Роб.
– Ха! Это ваш папаша влюбился. Чтобы убедить вашу маму, потребовался еще год или два, но он не сдавался.
– Я не знал, что мама ныряла, – сказал Коннер.
– Что, правда? – Похоже, Нэт искренне удивился. – У нее это отлично получалось, даже в таком юном возрасте. Ей было всего четырнадцать, когда она спасла жизнь вашему отцу.
– И почему же она ушла из школы? – спросила Глоралай.
– Она не уходила. Ее выгнали.
– Что? Почему?
– За то, что побила вашего папашу. И применила против нас пескамень. У одного из ребят оказалось сломано ребро. Весь следующий год ваш отец извинялся перед ней и благодарил ее за спасение. Он отправлялся в дальние странствия лишь затем, чтобы найти какой-нибудь крошечный цветочек и принести ей, – возможно, поэтому она увлеклась садоводством. В конце концов они подружились. Ну и… погоди, а они сами что рассказывали?
– Совсем другое, – ответил Коннер. – По словам мамы, ей тогда было шестнадцать, а папа уже не учился в школе. А судя по тому, как она относится к дайвингу и всему, что связано с ним, я никогда бы не подумал, что она пыталась нырять.
– Больше всего отговаривают от дайвинга те, кто попробовал сам. Но тот день изменил вашего отца. Раньше он считал себя великим дайвером, который может обойти любого, совершить то, на что никто больше не способен. А потом он начал учить нас всяким трюкам, надеясь, что мы превзойдем его как дайверы. Ему не хотелось, чтобы когда-нибудь он оказался в сложном положении и никто не сумел его вытащить. И наоборот. Вряд ли он с тех пор хоть раз нырял в одиночку. Он стал другим человеком. Уважительнее относился к жизни, не боялся смерти, но, похоже, знал, где она обитает, и предпочитал держаться от нее подальше. Ладно, хватит о вашем старике. Чай стынет. Выпьем в память о нем.
Нэт поднял кружку и сделал глоток. Коннер последовал его примеру, думая о том, что смерть накануне коснулась его самого, а он не стал другим человеком: надо ли ему беспокоиться?
32
Знакомые лица
Джона
– Можешь прочитать? – спросил Джона.
Аня провела пальцами по металлической табличке. Вероятно, кто-то откопал ее во время последней экспедиции, а потом бросил, и табличку снова занесло песком. Они нашли ее под дюймовым слоем песка, втыкая в землю шесты для палатки.
– Форт-Морган, – прочитала она вслух, – тысяча восемьсот шестьдесят пять. Думаю, это год.
– Это же в будущем, – сказал Джона, не в силах скрыть волнение.
– Не глупи. Наверное, они по-другому отсчитывали время. Тут говорится, что это был форт для защиты людей, которые переселились на запад, и его назвали в честь некоего Кристофера А. Моргана. И все. Никаких бомб или занесенных песком бункеров.
– Тогда совсем скучно, – уныло проговорил Джона.
– Угу. Вряд ли они стали бы кричать на весь свет о том, что можно сровнять с землей целый город. Хуже того, два по цене одного.
Подошел Генри и протянул Ане ее фляжку. Сделав глоток, Аня передала фляжку Джоне. Тому всегда хотелось пить, но он почему-то забывал об этом, пока ему не напоминали.
– Спасибо, – кивнул он.
– Твой папа говорит, что остальные дайверы могут прибыть в любой момент. Важно, чтобы исполнители оставались в палатках возле сарферов. Оперативной палаткой могут пользоваться только добытчики и ребята из наземной поддержки. Их нужно держать отдельно. Ясно?
– Ясно, – сказал Джона и отдал честь.
– Хорошо, – кивнул Генри, проверяя палатки, поставленные для новоприбывших. – Все идет по плану. Мы должны закончить к концу дня или завтра рано утром.
– Совсем закончить? – спросил Джона. Все это приключение радовало его куда меньше, чем Аню. Для него раем был оазис: можно смотреть на закат с деревьев, играть в карты и бездельничать вместе с Аней и Генри – даже простые рутинные обязанности и однообразная еда не портили картину. Он мог бы жить так годами, если не целую вечность.
– Почти, – ответил Генри. – Завтра я отвезу вас обратно на сарфере, и мы подготовим «жука», а с остальным будут основательно разбираться Брок и Даррен.
– Обратно в оазис? – спросил Джона, едва веря собственным ушам.
– Как это – основательно разбираться? – поинтересовалась Аня.
Генри ткнул пальцем в Джону:
– Да, Джона, обратно в оазис. – Он повернулся к Ане. – В
