«Он сказал, что, если бы я ему отдалась, он открыл бы сундук и показал мне волшебные вещи. Сад, где воздух пахнет бальзамом и где всегда сумерки...»
Брэка охватил страх, это был страх перед неизвестным, неведомым. Он повернулся и бросился к двери домика.
Дверь все еще была открыта. Прислонившись к стене, отец Гектор дремал. Шана сидела на табуретке у огня. Ее заслоняла фигура Яна, протянувшего руку за другим куском сыра. Он улыбался белозубой улыбкой, его черные кудри блестели. Брэк видел сильное и милое лицо Шаны словно сквозь тонкую завесу...
Он видел ее лицо сквозь плоть руки Яна.
Дровосек взял кусок сыра. Варвар проклинал себя за то, что оставил меч внутри. Он решил действовать неожиданно: быстро впрыгнуть в дверь и схватить стоящий у двери меч.
Ян понял значение протянутой руки Брэка. Милая улыбка исчезла с его лица.
— Что-то не так?
— Очень многое, — крикнул Брэк, схватив рукоять меча. — Еще не знаю что, но что-то отвратительное, как...
Ослепительный белый огонь вырвался из ладони Яна. Дом зазвенел, словно колокол. Голова Брэка загудела от боли. Подхваченный пламенем, меч Брэка перелетел через комнату и с грохотом упал на пол.
Брэк схватил грубый стол и отшвырнул его в сторону, чтобы добраться до Яна. Красивое лицо дровосека стало как-то странно искажаться. Темные глаза свирепо сверкали. Сквозь куртку Яна большой варвар видел стену во всех подробностях.
— Шана! Беги отсюда! — закричал Брак, устремившись к Яну с протянутыми руками, чтобы вцепиться ему в горло.
Дровосек отступил, сделал какой-то магический жест в воздухе. Пелена ослепительного белого огня взметнулась перед Браком, закрыв собой все, и оглушительный звон снова раздался в голове варвара.
Пламя, казалось, проникло в мозг Брэка и растопило его. Ноги варвара ослабели, он свалился на пол в судорогах, изо рта потекла слюна. Каждую клеточку тела пронизала боль.
Брэк оперся ладонями на дощатый пол и попытался подняться, но приступ тошноты и новой боли свалил его. Он с трудом приоткрыл глаза и обвел комнату затуманенным взглядом. Сквозь сапоги Яна был виден огонь в камине.
Вспышка магического огня разбудила Несторианца. Дрожа и что-то бормоча, он поднялся на ноги.
— Я чувствую здесь бесовский запах, это действие Йог-Саггота. — Пальцы Гектора сжали висящий на животе крест.
Ян яростно зарычал, прыгнул к Гектору и рванул крест. Шнурок, на котором висел крест, порвался. Шана испуганно вскрикнула, когда Ян швырнул крест в огонь. Брэк с огромными усилиями перевернулся на спину. Словно издалека он услышал голос Шаны, в котором чувствовались ужас и догадка:
— Вы... вы не такой, каким кажетесь... — Она осеклась.
Дровосек схватил Шану за плечи.
— Да, — зашептал Ян, впившись в нее нечеловечески сверкающим взглядом. — Да, здесь все иллюзия. Но сейчас я покажу тебе то, что хотел показать с той минуты, как увидел тебя на площади при свете факелов. — Голос Яна, пока он говорил, превратился в дьявольский скрипучий визг, как будто детский крик, но с каким-то уродливым оттенком. Тело Яна начало покачиваться. Позади него появилось какое-то облако дыма... точнее, даже внутри... По тому, как Ян бросил Шану на пол, чуть не разбив ей голову о перевернутый стол, Брэк понял, что его подозрения оправдались. Ян бросился к двери. Он становился все прозрачнее, все нематериальнее. Дождь хлестал ему в лицо, когда он высунул голову из домика. Брэк попытался подняться. Вдруг он увидел вторую голову и второе возникшее лицо...
Брэк зажмурил глаза, борясь с болью. Когда он их открыл, то увидел маленькое сморщенное тело в странной изломанной позе, приникшее к двери. На призраке была простая, изношенная одежда. Голова его выглядела огромной и лысой, тонкий носик и крошечный рот. Огромные белесые выпуклые глаза смотрели на Шану с таким выражением, словно она была обнажена.
Затем колдун Пом скрылся за пеленой дождя.
— Вставай, — приказал Брэк самому себе, стиснув зубы.
Он слышал, как стонет Гектор. Брэку удалось подняться на четвереньки, и он пополз, чтобы дотянуться до меча. Теперь он с ужасом осознал глубину вожделения Пома, заставившего колдуна обогнать их на своем скакуне — конь в небе не был сном, — и устроить им западню, приняв вид дровосека в домике.
Брэку казалось, что он ползет по бесконечной равнине, по наклонной плоскости. Каждое движение требовало невероятных усилий. Он вытянул дрожащую правую руку. Пальцы сомкнулись вокруг рукояти... и раздался крик невыносимой боли.
Меч был словно раскаленный. Брэк, рыча, отдернул руку. Магический огонь заколдовал меч. До него было невозможно дотронуться. Брэк лежал пораженный и беспомощный...
Послышался звук шагов. Колдун вернулся.
В этот момент Шана зашевелилась и стала приходить в себя. По ее щекам струились слезы ужаса. Она попыталась встать. Пом придавил ее к полу, поставив ногу, обутую в туфлю, на шею девушке. Рядом с ним каким-то образом очутился старый кожаный сундук.
Развязывая ремни на крышке сундука, он заговорил детским голоском, сводящим с ума своими скрипучими интонациями:
— Вы обо мне почти ничего не знаете. Что ж, я вам расскажу. Я родился в темном сыром месте под землей. Моя мать была проституткой в таверне, а отец — довольно искусным колдуном, "но... — Тут крышка сундука с треском раскрылась. Колдун не обратил на это внимания. Его огромные белесые глаза навыкате горели болезненным огнем желания. — Однажды отец обидел одного грозного бога. Поэтому я родился таким, каким вы меня видите, — изуродованным, проклятым. Ни одна женщина не прикоснется ко мне, если я ее не заставлю при помощи одного из видов магических чар, которыми владел мой отец.
Тут раздался голос Гектора:
— Что ты за презренное создание, если, имея, как ты говоришь, могущество мага, ведешь себя как обыкновенный дурень, стремящийся кого-нибудь изнасиловать?
— В том-то и вся загвоздка, монах. — Крошечные руки Пома с голубыми венами опустились в сундук. На секунду во влажных глазах отразились необыкновенные страдания.— Я колдун только наполовину. Даже моя магическая сила проклята и искорежена, как и мое тело. Когда я вас обманул, заставив увидеть во мне дровосека, — это было чародейство, да. — Пом облизал губы, вновь устремив взгляд на Шану. — Но я не могу удерживать чары, когда люблю женщину. — Рот его скривился. — Как видишь, мне нужно иметь соответствующую обстановку и соответствующие чары. Я брожу по свету больше ста лет, закованный в эту изломанную плоть — знак проклятия, наложенного на отца. И мной движут страсти, подаренные мне похотливой и склонной к пьянству матерью. — Глаза Пома загорелись ненавистью. — Она в самом деле любила свое ремесло. Проститутка, раздираемая страстями. — Голос его стал тише. Он говорил с каким-то дьявольским присвистом. — Как видите, у каждого из нас есть слабое место. Даже у волшебников.
