Заслышав о великом тягле, кое наложил на страну царь, приказчики заметно посмурнели и принялись уныло переглядываться. А стрелец и казак, наоборот, повеселели и принялись друг друга подначивать. Будто им с тех денег должно было что-то перепасть.
А потом к гостям вышла младшая дочка Полубешкина, коей он нанял француза-воспитателя, и, усевшись на стул с подложенной на седалище подушкой, потому как по малости лет не совсем доставала до клавиш, сыграла чего-нито на купленном приказчиком за бешеные деньги клавесине. Клавесин тот был привезен на Карибы лет двадцать назад каким-то английским чином. А после того как этот ценитель прекрасного убыл на родину, струмент сей, прежде чем попасть к Полубешкину, сменил еще несколько рук. Потому был изрядно побит, облуплен, но… все одно более ни у кого в городе ничего подобного не было.
Когда вечером Пахом возвращался на корабль, из местной таверны до него донеслась разухабистая песня: «Эх, барыня-кума, Ты меня свела с ума…»
Пахом усмехнулся. Матросы гуляют. А и ладно. Эвон какой дальний переход за плечами. Через весь океан… Эх, думал ли он когда, что судьба занесет его в такие места? Да и как он мог вообще о сем думать, если никогда и не знал, что такие места и на свете-то есть?! А государь, эвон, знал… Нет, верно народ говорит. Явно ему Пресвятая Богородица помогает. Потому как иначе никак не объяснишь, откуда государь о столь многом ведает. Оттого и Земский собор согласился на себя такую тяготу взять. Там же просто люди собрались. Ну как им идти против воли избранника самой Богородицы? Хотя… ох и тяжко в эти пять лет придется. Ну да ничего. Выдюжит народ. Столько лет мир был. Многие в скрытки серебра отсыпали. Вот ноне и раскопают…
А ночью его поднял боцман.
– Капитан… Пахом Довмонтыч… казака с крепости прислали.
Пахом вскинулся, ошарашенно мотнув головой:
– Что такое?
– Казака прислали. Капитан порта вас к себе требует…
Когда Пахом вошел в каземат, в котором в этот час расположился Никодим, там уже было людно.
– Прибыл, – встретил его старый приятель, отрываясь от карты, – добро.
– Да что случилось-то?
– А то случилось, что доигрался Игнашка. Сторожа, кою я у Кривой бухты велел поставить, чужаков заметила. Три корабля перед закатом к бухте подошли и начали людишек оружных на берег сгружать.
Пахом мгновенно построжел.
– Много?
– С сотню будет. Уже сюды двинулись. Казаки за ими пока следят. К сему часу должны были Белую скалу пройти. Аккурат к восходу солнечному до порта и доберутся. – Он сокрушенно мотнул головой. – Ну точно, твоего конвоя ждали. Чтобы сразу и то, что в складах, и то, что корабли привезли, захватить. Ох, Игнашка. Привадил татей…
Пахом махнул рукой.
– Погоди все на одного валить. А то оне ранее ничего про Кривую бухту не слыхивали. При французах. Небось и он про нее от них же и узнал.
– Да узнал-то, может, и от них. А вот о том, что мы караван ждем, тати точно от него выведали.
– А то в порту, значит, о сем никто знать не знал и ведать не ведал. И никаких иноземных гостей к тебе в порт за это время тоже не захаживало… – скептически отозвался Пахом. – Да и не о том мы баем. Лучше сказывай, как город боронить думаешь.
Никодим вздохнул.
– Да тут и думать нечего. Казаков да стрельцов я уже к Кривым скалам отправил. С обеими пушками. Там дорога петлю делает аккурат вдоль моря. Можно успеть через ущелье, что дорога огибает, пару раз из пушек пальнуть, да и из пищалей раз несколько, пока тати к завалу, что на дороге наши устроят, подберутся. Да токмо все одно их там не остановить. Побьем сколько можем, да и будем к городу отходить. А тебе со своими флейтами от пиратских кораблей порт оборонять надобно. Ну а как справишься – нам пособишь. Так что выводи своих…
– Постой, – остановил его Пахом, коему в голову пришла одна мысль. – А далеко ли до твоих Кривых скал?
– Ну… с версту будет. Чуть поболе… А что?
– А лошадей в городе много?
Никодим задумался.
– Да дюжин шесть наберется. Да чего ты спрашиваешь-то?
– А того. – Пахом легонько хлопнул по столу ладонью. – Скока татей твои стрельцы да казаки из пищалей в эдакой темени положат? С десяток. Славно – дюжину. А потом что? Сам же знаешь, тати здешние в ножи дюже злые. А ну как не успеешь отойти? Положишь людишек ни за грош… И даже ежели я от кораблей отобьюсь, так те тати все одно город возьмут да крепко пограбят…
Никодим озадаченно смотрел на старого товарища, не понимая, что тот предлагает.
– Я вот как думаю… – начал Пахом.
И по мере того, как он говорил, на лице капитана порта все более и более проявлялось странное выражение. Эдакая смесь из «и чего он несет» и «а что, может и сработать»…
Джон Карпентер по прозвищу Посмотреть Кишки, тяжело переставляя ноги, упорно пер по извилистой каменистой дороге. Настроение у него было не очень. Надо же было Забавнику Питу высадить их так далеко от этого сраного городка, который ныне принадлежал московитам. И вообще, на кой нужен был этот глупый десант? Ворвались бы в порт, расстреляли бы из орудий только что добравшиеся до этого острова московитские корабли со спящими вусмерть пьяными командами (а какими они еще могли быть в первую ночь после похода через океан), а потом бы высадились и власть пограбили. Ведь всем известно, что форт у московитов стоит пустой. Без единого орудия. Так чего было мудрить?
– Эй там, подтянись! – послышался впереди голос Генриха Потроха (вот ведь странны дела твои, Господи, имечко-то королевское, а сам боцман Забавника – такая мразь…). – Посмотреть Кишки, ты чего ползешь, будто беременная бурундучиха? Давай шустрее шевели копытами. К восходу мы должны быть уже в порту.
– И чего это Забавник Пит такую глупость удумал? – послышался справа чей-то голос, полностью перекликаясь с мыслями Посмотреть Кишки. – На хрен мы вообще пешком потащились? Вошли бы в бухту, да и разнесли бы этих московитских крыс…
– Вот то-то и оно… – ухмыляясь, ответил Потрох, коему, казалось, этот проклятый, доставший уже всех марш был навроде легкой прогулки.
Ну да он еще при Дрейке через джунгли до испанских серебряных рудников хаживал. А как быть человеку, у коего самый дальний освоенный пеший маршрут – от корабельных сходней и до ближайшей таверны…
– …то-то и оно, – продолжил между тем Потрох, – что разнесли бы. А то и пожгли бы. И какой нам с того прибыток? Караван вчера в порт вошел поздно. Разгрузить его точно не успели. Так что все московитские товары еще в трюмах. А московиты же сюда чего возят – фарфор, зеркала, стекло, ну и кому нужно оставлять от всего этого черепки да осколки? А так – все возьмем в целости и сохранности. Эти спящие медведи и проснуться не успеют, как мы их уже выпотрошим…
