не успел, на меня опять накинулись противники. Их было слишком много, чтобы я мог одолеть их всех в одиночку. Надо было всё-таки позвать Андрея с собой, он бы наверняка прикрыл мне спину.
Или Серёгу. Или вообще всех мысовских пацанов. Я, хоть и собрал вокруг себя людей, на которых так или иначе мог положиться, всё равно действовал один, как привык. Похоже, зря. Гуртом и батьку бить легче, а раз меня коварно и подло лишили магии, то легче вдвойне. И одному в этой схватке мне не победить. Значит, хотя бы Рита может помочь. Хотя бы Рита останется в живых.
— Рита! — крикнул я, отмахиваясь ещё от нескольких безопасников с дубинками. — Найди в сумке жезл! Деревянный!
Она принялась копаться в сумке, в которой я принёс артефакты. Копалась удивительно долго, каждая секунда её промедления тянулась, как растаявший гудрон, хотя с виду она действовала очень даже активно. В ушах у меня гулко бахали шаманские бубны, ускоряясь с каждой секундой, и я знал, если они замолкнут, то и моё сердце остановится вместе с ними.
— Этот? — спросила она, извлекая жезл Армагеддона.
— Да! — крикнул я.
Похожий на резную ручку от старинной мебели, жезл вовсе не выглядел страшным оружием, но я успел заметить, как побледнели и Катя, и Вадим. Настало время для крайней меры, как говорил барон Остерман.
— Нет! — взвизгнула Катя. — Не делай этого!
Меня волновало только одно. Если шар на моей руке поглощает любую магию, то и магию жезла он может свести на нет. Поглотить или развоплотить, неважно, но если Армагеддон не вычистит здесь всё, не сравняет этот небоскрёб с землёй, то и толку никакого не будет.
— Рита! По моей команде! — крикнул я.
— Нет! Бросайте его! Заберите у девки жезл! — завизжала Катя.
Охранники тут же сменили цель, и даже Вадим, почти всю схватку остававшийся в стороне, кинулся к постаменту. Рита держала жезл перед собой обеими руками, прижимая к груди, и я молил всех богов, чтобы у неё получилось активировать родовой артефакт Остерманов.
— Давай! — рявкнул я, сам бросаясь наземь и с размаха ударяя хрустальным шаром о землю.
Шар брызнул во все стороны миллионом осколков, всю округу залил ослепительно яркий белый свет от вырывающейся на свободу дикой магии. И в этот же момент прогремел взрыв, сметающий и испепеляющий всё на своём пути. Всё и всех, кроме того, кто активировал артефакт. Всё было кончено.
И я вновь услышал громкий рокочущий смех, доносящийся со всех сторон одновременно.
Я снова плыл в уютной тёплой темноте, ощущая на себе чей-то пристальный взгляд. Со всех сторон доносился громкий хохот, словно бы этот неизвестный наблюдатель услышал какую-то очень смешную шутку и теперь никак не мог успокоиться. Я терпеливо ждал, когда он наконец замолкнет. Или заговорит.
— Ох, смертный! О-о-ох-ха-ха-ха! — только и сумел произнести голос. — Я ожидал всего, любого исхода, чего угодно, но только не этого, ха-ха-ха-ха!
— Зато тебе было весело, — хмыкнул я.
Голос фыркнул, чуть ли не хрюкнул, и захохотал снова.
— О, да! — воскликнул он. — Давно никто меня так не веселил!
— Я помер, да? Всё, с концами? — спросил я.
— А ты этого хочешь? — спросил голос.
— Не очень, если честно, — сказал я. — У меня ещё осталась пара незаконченных дел.
— Так возвращаются призраки, — сказал голос. — Чтобы вечно страдать между мирами от осознания того, что они не успели что-то доделать. Ты разве не успел?
— Думаю, да, — сказал я. — Но призраком быть я не хочу.
— А ты и не сможешь, у тебя больше нет магии! — расхохотался голос. — И тело твоё превратилось в пепел!
Отстой, что тут ещё сказать. В прошлый раз хотя бы тело уцелело. А теперь… Жезл Армагеддона не оставил мне никаких шансов. Досадно.
— Дальше-то что? — буркнул я.
— Ничего, — сказал голос. — У тебя целая вечность впереди. Твой личный ад бесконечных сожалений.
— Наедине с тобой? — хмыкнул я.
— Нет, скоро исчезну и я. Когда мне наскучит твоя кислая рожа, — насмешливо произнёс голос.
Совсем не этого я ожидал, когда приказывал Рите активировать жезл. Хотя, если честно, я вообще ничего не ожидал. Просто думал, что так будет лучше. Для всех. Перспектива навечно застрять в этом чёрном небытии сводила меня с ума, но сейчас, кажется, у меня нет возможности на что-то повлиять. Я полностью бессилен, и это бесило меня вдвойне сильнее.
— Ха-ха-ха! Поверил! Повёлся! — пророкотал голос.
Я недовольно фыркнул. Как тут не поверить, если ты общаешься с всесильной сущностью, определяющей правила этого мира. Пусть даже у этой сущности крайне своеобразное чувство юмора.
— Ты же надел подвеску Последнего Шанса! — воскликнул он. — Разве могу я пойти против своих же правил?
— Да кто тебе запретит-то, — буркнул я.
— Я сам, — гордо произнёс голос. — Но ты, конечно, уникум. То самоубийство, то Армагеддон, неужели не можешь найти себе смерть, как у всех?
— Как у всех неинтересно, — сказал я.
— Это верно, — сказал голос.
Повисло неловкое молчание. Я ждал, когда меня наконец соизволят отправить обратно, но что-то, кажется, пошло не так.
— Ты же знаешь, что сам уничтожил свою магию? — спросил голос. — Полностью, окончательно.
— Догадывался, — сказал я.
— Дар даётся всего лишь один раз, — сказал он.
— Что поделать, — сказал я. — Я всю свою жизнь прожил без магии. Не думаю, что буду сильно по ней скучать.
Голос снова расхохотался, так, что у меня голова затрещала от этих инфернальных звуков.
— Достойный ответ! — воскликнул он.
А затем темнота, окружающая меня, словно бескрайнее море, поглотила меня целиком.
Боль пронзила всё моё тело, будто раскалённая игла, обрушилась волной, так сильно и внезапно, что я не сдержал стон. Болело всё тело целиком, будто меня пропустили через мясорубку. Будто меня разобрали на части и собрали обратно какие-то криворукие мясники. Хотя, думаю, собрать меня из пепла — дело непростое.
Я обнаружил себя лежащим на той же крыше небоскрёба. Похоже, он устоял, не рухнул после применения жезла. Промозглый ветер трепал мои волосы, словно бы подгоняя, вставай, вставай. Вставать не хотелось. Как
